Подъёмная сила, окружившая из ниоткуда, сбалансировала в воздухе и закрыла от той идущей волны, которую Сказитель почему-то пропустил. Спрятав глаза за рукой, он пригнулся от напора воды под выставленные щиты. Неумолчный звук водопада перекрывал и глушил всё!.. Так легко пропустить чьи-то слова или как кто-то упал, когда не слышишь даже себя. Смахивая капли воды прочь и оставаясь за крепкими щитами, оглушенный предвестник мог наконец обернуться на самого важного участника миссии. Маленький хозяин этой брони, словно неоперившийся птенец, упал на резкий край платформы… То, что мальчик плачет, очевидно, являясь птенцом падать крайне больно.

Опустив уголки губ вниз, Сказитель до странного долго смотрел без слов в хрупкое мальчишеское лицо в своей манере. Смотрел нахмурившись, неизвестно к чему напряженно приподняв бровь, будто вопрос был немой.

Океанида отплыла от них по воздуху, и предоставленным шансом воспользовался Хербаон, их золотой мальчик. Он смог дрожащей рукой поставить следующую метку на краю платформы, но на пути к юго-северной части существо вновь вернулось… Как странно, помимо Океанида, там кажется был кто-то ещё. Как только предвестник ступил на платформу, он с подозрением на несчастный случай повернулся, где казалось увидел кого-то, и тут же, словно заглянул в бездну, его зрачки сузились… Девушка в маскировке мага цицин за ничтожные мгновения ушла под воду!

Образовавшийся в последствии всплеск воды, и её вскинутая худая кукольная рука, отразились в остекленевших глазах Сказителя. Он дёрнулся в нервном тике, словно под водой совсем рядом проплыл электрический угорь. После этого он долго смотрел в одну точку, пока…

— Чёрт… чёрт! Чёрт!

Скарамуш развернулся к Хербаону с тенью на лице.

— Даже не думай умирать.

Ужасный предвестник ухватился за одну из позаимственных плаксой пластин и заставил сдвинуться по своей воле, теперь владея возможностью переместить её в пространстве. Он держал её возле себя, а затем, приковав младшего учёного одним взглядом к земле, накрыл не успевшего подняться Хербаона под первую и вторую пластину, образуя кокон над плитой. Обеспечив их орудию защиту, он перешёл к следующей части плана.

— Вы на берегу, прошу сделайте кое-что сейчас! Быстрее вытащите Захару Семёновну из воды, нужно достать прилипшую тёплую одежду к ней. Внутри карманов дубленки лежит небольших размеров передатчик — снимайте ограничитель и зовите подкрепление, пока он ещё не промок.

Адаму это кричали, когда на плитах не осталось никого, кроме предвестника (и Хербаона). Передал сообщение в своей манере, немного грубо опустив имя в обращении. Но если бы он проигнорировал только имя… Движимый одержимостью, предвестник отступился от правил и размышляя себе под нос приближался к воде.

— …Этот простак тоже в Ли Юэ. У него же есть дела? Как некстати он тут, ещё перехватит сигнал как особо опасное задание и появится обязательно здесь.

Не было даже нужды нырять — тяжелое керамическое тело неизбежно потянуло на самое дно к жемчужине.

На аквамариновом дне не видно практически ничего, да и волосы налипли на лицо, Сказитель уже не тратил время их убрать. Не было никакого восхищения в косяке рыб и солнечных витражах, когда этот прекрасный подводный мир похоронил в себе твою собственность. Грузно опустился ко дну, песок вздымился, но Скарамуш точно знал, в какую сторону ему идти.

В том направлении, словно бессознательная кукла, была девушка, которая была лишена сил грести вверх, несмотря на то, что была до сих пор в сознание. Уже практически легла на дно всем телом, и причина этого была очевидна. Она попала в воду она уже после того, как хлесткий водяной кнут швырнул её миниатюрное тело туда, но никто не слышал в тот момент звука ужасного перелома костей.

Это миниатюрное тело лежало совсем рядом. Драгоценная жемчужина, ждущая своего звёздного часа — он поспешил к ней, утопая в песке тяжелым телом, и двигаясь скованно, но непоколебимо твердолобо. Упав рядом на колени, тотчас с нежностью подхватил на руки и крепко прижал к груди, как держат дети свою игрушку, с которой не хотят делиться с другими. Дело оставалось за малым, и Скарамуш поднял голову, вставая с колен и всматриваясь в насмехающуюся над ним поверхность воды. Но он с трудом бы всплыл один, а сейчас он похоронил себя сам рядом со своей жемчужиной на дне озера.

Как бы Родия не старалась, всей её силы, сравнимой с могуществом в стародавние времена не было достаточно, чтобы пробить щит малолетнего убийцы. Единственное на что была способна океанид, это сотворить по ту сторону купола мимика, воспользовавшись слезами, их было достаточно для небольшого крабика, а ложь и горечь тех самых слез станет отражением настроения океанида, когда клешни вонзятся в нарушителя. Еще несколько бесполезных ударов о купол и наконец достаточно, злобный, одинокий, не моргающий глаз молчаливо глядел через желтый барьер, крылья удерживали по сторонам, а слезы из глаз Хербаона внезапно стали стекать не вниз, но кверху, немного вперед, ближе к покровительнице озера. Солёные капельки сбивались в небольшую сферу, готовую вот-вот лопнуть и родить нового монстра. Но взмах клинка самодовольного фатуи помешал. Острое лезвие не должно было пробить гидро щит, настолько мощный и прочный, что даже повреждения от ракет давно затянулись, воистину вода обладала целительной силой. И все же настолько острым оказался мечник, слишком сосредоточенной на убийце была Родия, пропустив могущественный удар, сумевший противостоять водной глади. Клинок пронзил щит и коснулся духа, не принося сильной боли или сильных повреждений, но заставляя океанида с трепетом взмахнуть крыльями - мгновенно удаляясь прочь под воду, так и не предав слезам новой жизни.

Укрывшись под водой на некоторое время, защитница Цинцэ воспрянула, поднимаясь из беспокойных вод и поднимая с собой новые волны, готовые вот-вот обратиться против оставшихся захватчиков. И кто же это? Слабые барахтанья под водой эхом отдавались по всему озеру и даже в каплях дождя, Родия знала и верила, что им не суждено подняться на сушу, жизни обыкновенных убийц не достойны ни последнего вздоха, ни вида солнца, вот-вот будут оборваны. Куда больше её интересовал второй выходец из Фонтейна, несущий на себе не только тело собрата по казням, но и невероятную опасность. Наконец он устал прятаться за чужими телами, наконец он самостоятельно вступил в бой, но не способен сражаться. Он тот, кто все это начал. Не сдавшись тогда, они не сдадутся и впредь, бездумное упорство ради ненужного кровопролития злило как никогда. Созданная оберегать, стала целью охоты. Первые два упокоились на дне, третья еле дышит, четвертый и пятый разбиты - остался последний штрих, чтобы более никогда и никто не посмел вторгнуться в воды Цинцэ, никто не помешал покою стоячей воды! Особенно главный охотник за океанидами.

Родия закружилась, вбирая воду в новую крупную сферу над головой, а Валентайн уже знал что это снова дурацкие мимики и оставалось лишь гадать, что за зверинец его ждет на этот раз. Без лишних речей, пока Адам ждал чудесного появления хотя бы ледяного копья Царицы с небес, водяной шарик лопнул и оттуда показались самые ненавистные монстры во всем Тейвате, с ужасами которого не сравнятся даже чудища из бездны. Затрепетали морские крылья и дюжина птиц, как стая, направились к несчастному ученому, держащему на руках все еще бессознательную Захару. Опустив её на плиту, Дадам перешагнул и упал на колени, прикрывая лицо руками, готовясь принять удар и надеясь не потерять зрение. Он уже знал что его ждет, битву с Уранией он запомнил слишком хорошо. Тот океанид был заметно слабее, зато раз за разом, без остановки, без конца и края призывал ненавистных птиц, которых за весь бой Адам с Хербаоном перебили около сотни, но какой ценой? Вот-вот начнется мерзкая пытка, переходящая в казнь. Все как один, птицы обрушили подобно тропическому ливню на Валентайна свой шквал водных бритв, крошечных и маленьких, но таких болезненны, многочисленных и до нелепости сильных. Вода оставляла порезы по всему телу, рвала одежду и срывала кусочки кожи, а Адам только и мог что злиться, теряя силы под шквалом гидро ударов. Мимики были такими хрупкими, но не было возможности пустить даже легонькую искру, чтоб спастись.

Отредактировано Fischl von Luftschloss (2023-05-30 09:34:02)

[indent]Под толщей воды ни звука, и свет сюда уже почти не проникает. Всё так постыло и мерно — тягуче как в лёгких без кислорода. Осесть на дно — и провалиться в забвение, духовно из-за бездушного мира, отказывающего даже в игре в переодевания, физически — в объятия бездны. Едва ли удивятся, не обнаружив тела?.. Родия беспощадна в своей жажде до выхода за берега, в жадности до переломанных ног утащенных на дно людей. Только сдаться на миг, только отказаться от человечности и глупой игры в девичьи фантазии...

[indent]Не успевается. Чужие руки не жар загребают, но действуют столь же безрассудно и отчаянно. Насколько же надо обозлиться, чтобы в мрачной решимости искать да обретать на самом враждебном дне озера?.. И как теперь отринуть часть своего сознания, когда пульсирует холодом нечто сокровенное между своим плечом и чужим? Когда судорогу сведённых ног легко принять за трепетное волнение?.. Как можно без слезливых глаз, — не от давления же! — насладиться картиной такого безрассудства?.. Как, отказавшись от боли, можно найти в своих ладонях застывшую в украшение вечную молнию на чужой груди (но его самого не коснуться, не к месту, не к делу)?.. Моментом ощущается сладко пресная вода, заполняющая тело. Тяжесть утопленницы неотличима от волнения юной девы, за которой отправились до самого омута.

[indent]Бездна молчит во всём, кроме по-детски наивного расплывчатого взгляда припухших золотых глаз.

[indent]Им не нужно всплывать, если можно уйти на самое дно. Заломленные тонкие руки под тяжестью вымокшей шубы едва поднимаются к шее спасителя, — героя ли, самоубийцы ли, — в красивом жесте, почти романтичном для сцены вызволения из плена воды... Но не всплыть им, в своей тьме неподъёмным, и обманчиво слабые девичьи руки тянут к себе с силой мертвецкого хвата всех погребённых на этом дне. Незримые кости вплетаются в эти неуместное ко времени и месту объятия и утаскивают двоих в кроличью нору, нашедшую свою дверь даже на дне озера.

[indent]На платформах сверху проходит не больше нескольких минут, но червоточина, разинувшая свою алчную пасть, не знает счёт времени, и двое проваливаются со дна озера у Цинцэ в кристально чистые воды мёртвой луны; в тёмные колодцы древней подземной цивилизации, собиравшей воду в священных оазисах; в оттаявшие с ледника горные ключи, омывающие замёрзшие кости некогда владельцев этих земель; в непроглядную черноту водосборных фонтанов во дворах, где нет ни света, ни неба... Они тонут сквозь века, пока трещина в реальности поднимает их, опуская ко дну и ниже, ещё ниже.

[indent]Чтобы вознестись, необходимо пасть. Чтобы всплыть, надобно захлебнуться. Такова истина владычицы над всеми запретными секретами.

[indent]Кроличья нора упирается в реальность. Юркой спиралью разворачивается портал у силуэта неподвижного механического стража. На стальные плечи защитника осыпается пыль догоревших звёзд, а затем беспомощно падают двое. Всем ведь известно, что маги Цицинов способны к прыжкам сквозь пространство?.. Они выучили этот трюк у своих крохотных фамильяров.

[indent]Правила жизни возвращаются в тело, всё ещё смертное, пусть и не живое так, как принято у других. Можно было бы ещё долго измерять любопытно светлыми ладонями меру непредсказуемости костяного фарфора, но успевается только тёмную прядь мокрых волос завести осторожно за ухо, — скромная любезность в знак благодарности, но не такая ценная, как следующая. Поднимаются воды в очередной раз, зачем Родее давать им передышку, тем более теперь, когда по почти затопленной сцене скачет ещё один участник постановки, полный безумного энтузиазма...

Отредактировано Lumine (2023-08-18 13:03:46)

Новоприбывшие Фатуи доказали самой Родии, что для её гнева нет предела как и для человеческого, глупого и слепого упорства. Взгляд немигающего белого ока был прикован к Валентайну и лишь изредка перескакивал на Хербаона, эти двое виновники всего происходящего, они в худших традициях человечества прячутся за спинами, используют других как живые щиты, а те только рады бравировать. Внимание смог перехватить лишь рыжеволосый воин, настолько он был самоуверенным и шумным, но океанид не успел начинать новую атаку. Сотканный из вод величественный кит сумел не только удивить духа озера, но и заставить замереть в ожидании. Впервые за сражение она не знала, как стоит действовать, не понимала, как такое могущественное создание может подчинятся зловредным убийцам? Порывом к действию стал звук со стороны, грохот развертывания автоматона, готовность к новому ракетному залпу, неспособному пробить щит океанида, но настолько болезненный и обжигающий.
Взмахнув крыльями, Владычица озера Цинцэ направилась ввысь, прямиком к парящему киту, что вот-вот должен был начать падать вниз. Она собиралась отыскать в душе этого создания милосердие, честность и справедливость, воззвать к помощи против вероломства. Но стоило двум водам соприкоснутся и Родия ужаснулась, чувствуя непринятие и отторжение, но что хуже всего - в ответ на немой разговор не прозвучало даже тишины. Лишь пародия на величавое существо, живущее в глубинах океанов. Мертвая вода, неспособная нести и даже чувствовать жизнь, лишь пустое оружие в руках безумца. Не первый раз приходится сталкиваться с владельцами божественных даров, но впервые эта встреча приносит такую горечь. Кит уже стал падать вниз, все еще неготовый пустить в себя Родию, ведь ему даже не знакомо чувство слияния, к которому так стремятся океаниды. Вода всегда несёт жизнь и толику этой жизни было решено вдохнуть в враждебное существо, отказавшись от части силы, которой наградили хозяйку вод. Она казалась безграничной, даже больше чем в стародавние времена и ради победы над захватчиками отдать её было не жалко. Полупрозрачный щит расплылся, а вся та перенасыщенная гидро эссенция перетекла прямиком в падающее существо, разбавляя мёртвую воду настоящей, напитывая его могуществом. Даже этого оказалось недостаточно, чтобы воззвать к бессознательному гидро, но хватило чтобы слиться хотя бы на момент, как раз к ракетному залпу. Родия скрылась внутри чужеродной воды и ни одна из ракет не достигла цели, разбиваясь о кита точно также, как через мгновение он разбился о водную гладь, поднимая новые волны, смывающие все на своем пути.
Океанида оказалась прибита к арене после такого удара, пусть и целая, но теперь без щита оказалась куда более уязвимой. Сколько еще они позовут соперников? От скольких еще массивных атак придется уходить? Сколько живительной силы, так нужной для очищения озера уйдет на то, чтобы спасти собственную жизнь? Все это было необходимо заканчивать и как можно скорее. Родия поднялась и тут же её проредило несколько стрел - рыжеволосый воин искал битвы и отказать было невозможно. Извиваясь в каплях дождя, уходя от стрел в сторону, Родия взмахнула крылом, направляя в сторону лучника лезвие чистой воды, затем еще одно и еще, с каждым взмахом скорость удара росла и новое гидро всё неслось вперед, переламывая летящие стрелы и стремительно намеревалось перерезать самого фатуи. А как только появилась возможность, маленькое окно безопасности, океанида скрылась под водой.
Она плавала где-то под ареной, иногда всплывая по краям и оценивая ситуацию на поле боя, её взгляд летал от одного человека до другого, словно считая, запоминая. Достаточно долго не предпринималось никаких действий, ни новых атак, но вода в озере начинала бушевать все сильнее и стала подобна морю в шторм, волны в озере ходили от одной скалы к другой, поднимаясь то выше, то ниже, разбиваясь о скалы.
Наконец хранительница Озера всплыла прямо по центру арены и вместе с ней поднялась стена из воды, тут же начиная кружить вокруг водного духа, создавая вихрь, способный истесать крепчайший камень. А под ногами каждого, чья поступь ступала на каменную арену закружил крошечный водоворот, утягивающий к себе, желая остановить и задержать на месте. От него нельзя было убежать, он следовал за каждым шагом и становился лишь сильнее и больше.  Дождь тоже усилился и теперь скорее напоминал тот, что идет в процветающих джунглях Сумеру, сильный, могущественный, тропический, заглушающий любые другие звуки, скрежет автоматона, человеческие крики и возгласы. Но в каждой капле звучал голос Родии, доходящий до каждого из присутствующих здесь, что обязаны быть готовы к новой волне, намеревавшейся забрать их жизни.

— Неужели так трудно найти стоячую воду?

Со спины посторонний звук, похожий на тяжелый скрип. Тарталья слишком хорошо знает этот звук, который отмеряет мгновения. И не успевает развернуться - уже летят с грохотом снаряды. Наблюдая за тем, как ракетный залп культиватора впивается в тело исчезающего в толще озера, разбивающегося о каменные плиты, Небесного посланника, Чайльд едва сдерживается, чтоб не подловить момент атаки на механизм. Еще не понимает, что цель - океанида, спасшаяся в толще звездного кита. Нагоняет другое ощущение, что мгновенно заволокло пеленой мир. Когда в бушующих потоках и грохоте вод потянулся тонкий след, который всколыхнулся ненадолго, Тарталья не успевает подхватить тетивой стрелу, та улетает в толщу неспокойного озера. Он все еще оставался ужасным стрелком. Чужеродное, чего не должно быть на этой изнанке мира. Манящая своим вызовом. Подобно тонкой игле знакомые ощущения вгоняются в собственное тело, резонируя с чем-то спрятанным внутри, и исчезает все так же быстро, как появилось.

Сказитель.

Глаза цепляют две фигуры - цицинку с клинком и Предвестника рядом. Жив, значит. Цел, значит. Мысли хватаются одна за другую, концентрируясь на этих двух, готовые породить вывод, но резко обрываются. Океанида не дает времени озвучить ответ для Шестого или задуматься дольше, чем было уже отведено - водяное лезвие едва не выбило из руки отставленной лук. Не уничтожать её? Он серьезно? Обмениваясь ударами на расстоянии, Чайльд ощущает кипящий внутри него гнев все отчетливее. Мало того что тянет энергиями, которым не должно быть на поверхности, так еще и следить за тем, чтоб не добить. А еще так много посторонних, слишком людно!.. Очередное лезвие ударяется о поднятый водяной щит. И новый залп стрел следом, они не дадут отдыха друг другу! Только вот океанида ушла, и стрелы летят за озерную гладь, прорезав дождь. Разгоряченный боем, Чайльд кинул взгляд на мальчишку, про которого упомянул Скарамучча. Странный он какой-то этот малец.
Подумать долго опять не довелось: в долине поднимается самый настоящий шторм. И как тут кого-то сберечь? Отдаться бы бою без остатка, раствориться в этой воде раздора и сражения.
Поднимается вихрь, что закручивает капли вод, сминает воздух, жаждет переломать смертные тела. Напитать бы кровью, да не той. Все же дает это надежду на продолжительное веселье. Противник побарахтается, может удастся урвать хоть что-то из краткости битвы, раз её затянуть надо. Зачем вот только? Что с ней делать-то задумали?

Тарталья ровняется с мальчишкой. За грохот водной феерии прорывается едва слышно тревожная сирена, а свет так и льется из малого, будто бы он не просто одаренный. А манера речи... Конечно же! Парнишка же ребенок и фонтейновец, как и тот в шубе. Эти мысли вбивают остаточные выводы, но меж тем заставляют замереть на месте. Встают все вопросы на свои места, а рука с луком как-то и сама опускается. Алый шарф, что продолжает аксельбант на груди, мечется в порывах и потоках, пока глаза равнодушно наблюдают за тем, кого сказали оберегать. Поднятые вихри воды стали как-то и уменьшаться, став скромными в размерах. Да и сама океанида, как бы не билась, как бы не хваталась за величие вод, становилась еще менее желанным противником.
- Такая жалкая. И где все веселье.
Чайльд просто замер как вкопанный на каменных плитах, насквозь промокший. Осознание всей ситуации вытравило мигом весь настрой, что был в юноше. А мальчонка, которого сказали сберечь, так и совсем оказался инструментом.

Да потопи ты всю долину в своем шторме, и то легче станет!
В виске неприятно стучало. Ярость и гнев пожирали сами себя. Отчего-то мыслей коснулось воспоминание о Втором номере и его лабораториях. А ведь от этого уже рукой было подать до другого малыша-инструмента, что отозвался в сердце Аякса. А так хорошо все начиналось в этот проклятый день. Закончиться должно ему лучше, иначе сорвется же. 

Скривив лицо, Чайльд бы так и стоял, даже уже не поднимая водяной барьер, чтоб укрыть повисшего в воздухе центром энергетической цепи мальчишку. Одним движением Предвестник ощутил, как сбилось дыхание, а после - тяжелый удар в грудь: кабанья голова гидро-мимика впечаталась в него всей своей тушей. Пролетев над плитами и водой, сгруппировавшись в конце, Тарталья едва с арены не улетел вовсе, подхватываемый раскрученным вихрем.
Все вокруг было поглощено водой, но так хотелось вспышкой молнии, цепной реакцией, кольцом, накрыть всю долину. Изжарить каждое живое и не живое существо, да так чтоб и капли крови не осталось. Это чувство поглощается голодными звездами, что пожирают морскую соль так алчно загребая. Дышать уже не возможно.
Нет.
Кабан, несущийся на Тарталью в новом прыжке, намереваясь сбить и утопить окончательно, разбивается точным ударом шипастого древкового, что сотворено не из элементов, но усилиями мастеров Снежной. Лук давно истаял в руках одиннадцатого, и сейчас ладони утяжеляла рукоять копья, что не было сплетено из воды. Призванное, словно напарница Полярной Звезды, легко было раскручено оно в руках. Все же Чайльд больше любил ближний бой.

- Защищать, значит. Я хорошо убиваю, но вот защищать - уж как получится, прощения просить за то не буду.
Качнувшись, растворившись в новом водном всплеске, Тарталья возник в прыжке рядом со светящимся пареньком-фонтейновцем, оставив его не так и надолго в своем отчаянье.
Здесь все еще было мертвецки тихо, а если и убивать - то только “своих”. Широким росчерком Предвестник отбросил подступивших гидро-зверей, заставляя их подвергнуться отливу. Водяные тела, схваченные потоком, вредили своим количеством сами себе - чем их было больше, тем больше резонировали водяные лезвия. Урона это не носило, но сбивало с ног, замедляло и дезориентировало. Давало время в прыжке добраться до соколов, что пытались сбежать и напасть на тех, кто позади. Напрыгнуть на бешеных уток, что вздымают кольца воды вокруг себя. Выбить огромного зяблика в озеро подальше, не дав оставить после себя и каплю. С жадностью убийца чудовищ забирал всех, до кого мог дотянуться из воплощенных гидро-существ. Убивал он и правда лучше, чем защищал.

Отредактировано Tartaglia (2023-08-22 07:21:26)

Как бы не старалась Родия сокрушить вторгнувшихся на её территорию убийц, противится такой неумолимой силе невозможно даже будучи перенасыщенным чистейшим гидро. Высокотехнологичные приспособления, руинные механизмы, искаженная и порченная магия, ничем не гнушались захватчики в порыве одолеть океанида и спокойно закрывали глаза на уже упавших соратников. Сильнейшая атака гидро существа должна была вот-вот обрушится на каждого, чья поступь идет по дрожащим плитам, водяные вихри обязаны были порубить людскую плоть, а сильнейший гидро удар окончательно забрать жизни тех, кто не желал отступать, но и этому было не суждено случится.

В самый ответственный момент светловолосая не то простая волшебница, не то что-то более могущественное воззвало к порченной силе вновь, заставляя мрачную энергию бездны выплеснуться прямо на вихрь, за которым пряталась Родия, пасть ядом на её водное тело. Тишина среди капель дождя вновь была разогнана, в этот раз не словами, но болезненным стоном водного духа, неспособного сопротивляться столь могущественной порче, что проникала внутрь, глубже, смешивалась с оставшейся чистотой, желая окончательно загрязнить, испортить последние капли глубоко внутри. Океанид метнулась из стороны в сторону, желая отделить от себя часть испорченной воды, но так плотно въелось зло, что избавиться от него и поддерживать заклинание вихря разом невозможно - но спасти чистоту свою собственную и окружения цель важнее, чем забрать жизни.

Гидро мимики были неспособны подобраться ни к Родии, чтобы отдать себя ради очищения, ни к жёлтому мальчику, чтобы помешать ему. На их пути по прежнему стоял неистовый рыжеволосый воин, сражающийся их же оружием - водой, но такой неправильной, так мертвой, что даже она умудрялась капля за каплей лишать жизни белок, крабов и прочего уважения к жизни. Виной ли тому было сильное загрязнение озера или накатившая вместе с порчей слабость океанида неясно, но шаг за шагом убийцы стремительно приближались к своей цели.

Последним шагом стали выходцы из Фонтейна.

Отредактировано Fischl von Luftschloss (2023-09-01 03:20:58)