В таверне, светом залитой и смехом наполненной, царило привычное зимнее оживление. Холодные январские ветра, пришедшие на смену мягким осенне-летним, подталкивали жителей Мондштадта либо к уютным домашним вечерам в кругу семьи, либо… к уютным, но не домашним вечерам, в кругу любителей дегустировать ассортимент «Доли Ангелов». И хотя погоду снаружи сложно было назвать приятной, люди на похолодание не то чтобы жаловались. В конце концов, ветер есть ветер, и порой между заводными бардовскими песнями посетители таверны поднимали тост за Барбатоса, громко сталкиваясь гигантскими кружками, из которых через край лилась белоснежная пена. После нескольких часов таких посиделок, породнившись друг с другом третий раз за неделю, одни посетители каким-то чудом, посреди этого безумия, засыпали, другие же под ритмичные хлопки и подбадривания своих друзей, пускались в пляс. Пропускать такое веселье было бы преступлением, а потому Венти, разумеется, как истинный бард, находился в самой гуще событий. Наигрывая весёлые мелодии, которые он разучил, общаясь с моряками, и баллады из разных уголков Тейвата, анемо архонт задавал настроение и ритм сегодняшнего вечера… собственно, так же, как делал это вчера. И позавчера. И за два дня до этого. Так, словно ничто его не тревожило, и пурга, которую Андриус заботливо на них наслал, не кусала его за руки, когда он выходил на улицу. Вот только… почему, а главное, зачем он это сделал?

Неделю назад Барбатос почувствовал, как сменились ветра, и вместо привычного северного, в гости заглянул ветерок, доселе резвившийся над морскими волнами вдали от любых берегов. Нечастый гость, который заглядывает раз в несколько месяцев, принося с собой запах соли и смену погоды, но прогнать его анемо архонт никак не мог. При всей своей шаловливости и непредсказуемости, он был весьма безобиден. В этот раз он прихватил с поверхности волн воистину северную прохладу, но и в этом Барбатос подвоха не видел. В коне концов, ветра могут быть разными — они могут нежно поглаживать щёки, а могут, почти до ожогов или обморожений, вгрызаться в кожу. Они могут быть опасными, могут быть разрушительными, но разве же опасен холод в зимнюю пору? Середина января на календаре, самое время выпускать изо рта клубы горячего пара и отогреваться в тавернах или у каминов родных домов.

Венти признавал — холодает. И, произойди это на месяца два-три раньше, он бы обязательно заметил проблему, но смена климата — процесс медленный, сочетающий в себе слишком много стихий, а Барбатос отвечал лишь за одну из них. Быть может, если бы он застал те дни, когда Андриус сковывал льдами Мондштадт, он бы понял, что льды наступают снова… Вот только, тогда на посту анемо архонта находилось совсем другое божество. От внимания Венти не ускользнуло то, как Андриус перемещался по западным частям региона. Сложно было не почувствовать такую силу, что внезапно пришла в движение. Как ни крути, а даже сейчас это был не просто дух, и не просто волк. Ветер, с которым он в своих перемещениях сталкивался, холодел мгновенно, и каждое такое похолодание Барбатос распознавал отчётливо, практически кожей, словно холодные пальцы касались его ладоней. Наверное… стоило его навестить?

Борей никогда не считал Барбатоса другом… во всяком случае, когда Венти использовал подобные описания, старый волк всегда выглядел оскорбленным до самых глубин души. Их отношения были совсем не похожи на то многовековое товарищество, что успело сложиться между анемо архонтом и Двалином, но хранитель Вольфендома всё равно не был для Венти чужим. От визита его останавливало лишь то, что Андриус его, в общем-то, и не звал. Они были частью одной команды, но не единым организмом, и внутренние тревоги, как и старые шрамы, у каждого были свои. Сподвигнуть Борея на перемещение могло всё, что угодно, в делах волчьих стай Барбатос разбирался мало, а в душу лезть желанием не горел и ответного от Андриуса не ждал. Так и прошла неделя. Скомканная, непонятная, но при этом шумная и заводная. Борей, в какой-то момент, затих в Вольфендоме и Венти, признаться, подумал уже, что решены все его волчьи проблемы, но даже сквозь пение лиры, танцы, смех и завывание ветра, он услышал вой вожака неделю спустя.

Андриус никогда не звал его по пустякам. Не в тех они были отношениях, чтобы собираться и узнавать, как друг у друга дела. Иногда Барбатос, конечно, позволял себе дерзость появляться с нелепыми предложениями и вопросами в Вольфендоме… и обычно ничем хорошим такие встречи не заканчивались. Должно было произойти что-то совсем из ряда вон выходящее, чтобы Борей решил его позвать. Что-то определённо хуже, чем смерть.
Шутливо поклонившись и распрощавшись со своими слушателями, Венти виртуозно откланялся по своим делам, придумав нелепую отмазку. Пьяным посетителям большего и не нужно было, а искусно подавать всякие глупости анемо архонт умел не хуже, чем на лире играть. На этот небольшой театр у него ушло несколько минут, после чего, покинув таверну и завернув за угол, он с лёгким ветерком исчез в анемо вспышке.

Андриус наверняка почувствовал прибытие Барбатоса за доли секунд до того, как он материализовался перед ним. Ветер изменился, слегка закружился в том месте, где через мгновение появился бард. От него пахло алкоголем за версту, но глаза были, на удивление, абсолютно трезвыми. Разгуляться пока не успел, но выглядел достаточно радостным и явно хорошо отдохнувшим.
- Хехе, давно не виделись! - сложив руки на груди, улыбнулся анемо архонт, несмотря на то, что Борей, как обычно, образцом дружелюбия не был. - Хочешь присоединиться к нашему веселью?

С Андриусом всегда было… непросто. Совсем не так, в понимании людей, выглядят партнёрские отношения между архонтом и его хранителями, и если сказать кому, что они не враги друг другу — не поверят, наверное. Оба из одного элемента сотканы, оба одной стихией живут, но такие разные. Совсем как ветер. Их взаимоотношения всегда были такими — холодными, пронизывающими и острыми, как осколок льда с драконьего пика. Волчий лорд никогда не опускался до формальной вежливости в разговоре с действующим архонтом, несмотря на то, что власть его ныне была куда шире, чем у хранителя Вольфендома. И колкости позволял себе, и замечания, будто ребёнка обычного отчитывал, а Венти и не мешал ему совсем, не прерывал ни сейчас, ни прежде, даже если видел клыки, размером с собственную голову, у самого своего носа. В своём отношении к действиям и бездействиям Барбатоса волк был не одинок. Не сосчитать было усталых взглядов Венессы, когда анемо архонт, вместе с тёплым ветром, врывался в её кабинет, сдувая со стола и перемешивая стопки тщательно рассортированных бумаг. Двалин был к Венти куда лояльнее прочих, но сам нередко отчитывал за безрассудство, когда вместо того, чтобы заняться делом, бард безуспешно пытался сложить пирамиду из диких слаймов. Даже странно было, что при таких исходных данных их команда успешно работала, отражая угрозы и решая проблемы, но, может, в этой искренности и был весь секрет?

Андриус, хоть и встречался с анемо архонтом редко, хорошо его знал. В его присутствии не нужно было носить никаких масок, но Барбатос свою всё равно не снимал, ибо совсем не для окружающих её на себе носил. В их взаимоотношениях не было услужливости, официоза и льстивости. Венти принимал свои недостатки, никогда их не отрицал и не ограничивал волка в свободе его высказываний и отношения, так было правильно. Сколько бы спорных ситуаций между ними не возникало, Андриус был ему дорог, и, дослушав монолог, в котором в равной степени смешивались предупреждения и осуждение, картинно задумался. Не выглядел он обеспокоенным, и напуганным тоже не выглядел, потому что в действительности угрозы не чувствовал. Можно было заметить, как начинает ветер вокруг него по земле закручиваться, расходясь в разные стороны, словно круги по воде, но, очевидно, ничего страшного Венти в черте региона и над водой вблизи побережья не находил.
Хихикнув, он отвёл руки за голову, сцепив в замок, и явно размышляя сейчас о том, как вернётся в залитую светом и песнями таверну.
- Чувствую. В этом ветре — сила и непокорность, он со сложным характером, но угрозы от него я не ощущаю, - совершенно буднично произнёс Барбатос. Такие ветра любили виться вокруг драконьего хребта, и нестись наперегонки по холмам и равнинам северного королевства. Наведываясь в Мондштадт, они действительно приносили с собой неожиданные похолодания, оставляя тонкий слой инея на полевых цветах, но это не было предвестником чего-то столь жуткого. В этот раз ветра пришли со стороны южного моря, и это было… непривычное направление, может, оно и смутило волка? Что там происходило под толщей воды Барбатос не чувствовал. Недели через две или три — возможно, ощутил бы, что что-то не так с климатом стало, но для января холодные ветра были гостями частыми, и не успели последствия гнева Бешт стать такими серьёзными, чтобы из глубины земли и воды дошли до воздушного духа.

- Порезвится немного и полетит дальше, его путь лежит с юга на север, а силы не хватит, чтобы сковать землю льдами, - голос архонта был расслабленным и спокойным, а ему самому казалось, что он объясняет Андриусу те истины, которые тот должен был знать лучше него. И это была, на самом деле, единственная причина, почему бард ещё не сбежал от маячившей на горизонте работы. Король волков не был паникёром, и, ох, Венти прекрасно знал, что тот не обратился бы к нему без весомой причины. Что-то сильно взволновало хранителя Вольфендома. Может, он подвергся какому-то воздействию извне, но сам этого не ощутил? Ледники и снежные бури связаны с ветром, но с водой связаны намного сильнее, ведь остывшей водой являются. У драконьего хребта морская поверхность регулярно покрывалась ледяной коркой, и даже если она на время станет больше и шире, так ли это страшно? В конце концов, Тейват был свидетелем и очень тёплых, и очень холодных зим. Андриус слишком нагнетал.
- Если вдруг я почувствую, что с этим ветром что-то не так, обязательно поговорю с ним и мы всё уладим! Не переживай об этом, я за ним присмотрю, - хихикнув, Барбатос чуть склонил голову набок, - моё предложение присоединиться к веселью всё ещё в силе! Стена ветра в мои планы не входит, а вот хороший вечер… хехе~ Не отказывайся, такая возможность не каждый день выпадает!
Слова волчьего вожака он всё же не оставит без внимания и будет пристально наблюдать за ветрами, идущими с моря. А ещё будет пристально наблюдать за самим Бореем и Вольфендомом. Возможно, кто-то пытается запутать хранителей и исказить их стихийное восприятие. Допустить этого Венти никак не мог.

Взгляды Андриуса, адресованные архонту ветров, всегда холодны и колючи, и зачастую грань между равнодушием, недовольством и злостью была столь тонкой, что практически отсутствовала. Барбатос, при всей своей театрально глупости, был достаточно наблюдателен и чуток к таким вещам, чтобы ощущать малейшие перемены, особенно от другого духа, крепко связанного с ветрами. Если бы кто-то наблюдал их беседу со стороны, решил бы, что оба выдерживают многозначительную паузу,  но в ответ на калёный порыв, который просвистел между Бореем и Барбатосом, с земли взвился мягкий ветер, игриво поднимая в воздух снежинки. Венти не хотел конфликтовать с одним из своих ветров, да и в целом был пацифистом, привыкшим договариваться через веселье и песни, но с бывшим архонтом бури такой подход никогда не работал. Он не собирался умышленно злить хранителя Вольфендома, и не собирался его провоцировать. Аномалий в воздухе Барбатос не чувствовал, а бороться с врагом, которого не видишь, не слышишь и не ощущаешь попросту… невозможно?  Само его существование, при таких параметрах, вызывает вопросы. Андриус говорил о буре, что придёт с моря, но почему же анемо архонт не должен с ней справиться? Насылать суровые ветра, перенаправлять и успокаивать их — это, как-никак, его основная специализация. Борей слишком сильно нагнетал, слишком слабо верил в его силы, и злился, вызывая у Барбатоса не ответную злость, а лёгкое недоумение. Никогда он не позволит льду сковать Мондштадт снова, не ради этого боролись и погибали люди в битве с Декарабианом, не для того учились позже жить практически с нуля. Андриус не был глуп, так почему считал, что в этот раз Барбатос отвернётся от региона? В нужный час он поможет, но не сейчас. Нельзя бороться с оппонентом, который не пришёл на поле боя. Вот только… как убедить в этом волка?

Венти не движется с места, когда Борей начинает подходить к нему ближе, и не пытается как-то словесно парировать, сохраняя абсолютное спокойствие движений и взглядов. Барбатоса сложно было разозлить, и мало кто видел его в порыве ярости или иных негативных эмоций. Он не спорил, не пытался доказать свою правоту, не подавлял чужие мысли и эмоции, стараясь не противодействовать им, а сглаживать. Общение с Бореем всегда находилось где-то на грани сражения, и, возможно, оно бы обязательно состоялось, если бы анемо архонт был к своему собеседнику так же холоден и суров. Обострять сейчас ситуацию ещё сильнее — безрассудство. Венти не нужно было поднимать ветер и подавлять хранителя Вольфендома, он не привык кому-то что-то доказывать силой, и демонстрировать, что способности анемо архонта ещё при нём, ему тоже было не нужно. Он не нуждался в почтительном отношении со стороны волка, и, увидев поднятую вверх лапу,  не собирался вступать в какой бы то ни было бой. Он хорошо знал, что и Борей с ним драться не будет, как бы он не сопел и не ворчал. А потому, оказавшись под его лапой в снегу, Венти только чихнул от неожиданно залетевших в нос снежинок.
- Ты слишком сильно переживаешь, когда я почувс… - начал было Барбатос, загребая рукой снег и собираясь кинуть снежок прямо в нос хранителя Вольфендома, но в какой-то момент так и замер, с полной ладонью, вслушиваясь в то, что шептала ему земля. А шептала она очень страшные вещи.

Не было у Венти той власти над этой стихией, что была у Моракса, но ледяной треск он уловил отчётливо, ибо слишком хорошо его помнил. Земля Свободы однажды уже промерзала так, и потребовалось множество лет и колоссальный труд и самого Барбатоса, и людей, чтобы вся она вновь стала живой и цветущей. Прикрыв глаза, и приглушив ветер, отчего стало как-то аномально тихо, бард пытался услышать как можно больше, но всё было слишком смазано. Фокалорс или Моракс, наверное, справились бы с этим лучше, и если первая находится чертовски далеко от эпицентра, то с гео архонтом стоило бы об этом поговорить. Дух ветра и не заметил тот миг, когда Андриус убрал с него лапу, могло даже показаться на секунду, что Барбатос просто уснул в снегу, но через какое-то время он медленно открыл глаза.
- Я тебя понял, - задумчиво произнёс Венти, поднявшись. Подобрав слетевший с него берет, он отряхнул его от снега, будто бы на автомате надев его на голову. Выглядел он уже не так весело и беззаботно как раньше, и возвращаться в таверну больше совсем не спешил. Андриус был прав, здесь нужно было незамедлительно что-то предпринять, и по слегка отрешенному взгляду Барбатоса можно было понять, что прямо сейчас он думал над этим вопросом. Грань между бардом и анемо архонтом была такой же тонкой, как и между проявлением настроений волка севера, но сейчас было очевидно, что песни и танцы временно отошли на второй план.
- Сколько времени у нас, по твоим прогнозам, ещё осталось?

Признаться, Венти чертовски не хотел прибегать к изменению климата. И дело было не только в том, что это, так-то, весьма непростое мероприятие, которое потребует от него долгие дни кропотливой работы! На самом деле, это был… куда более сложный процесс, чем окружающие себе представляли. В глазах людей всё выглядело просто и понятно: можно немного пошуршать в ветрах и сделать так, чтобы зимой всегда было тепло и хорошо. Что может быть лучше вечного лета? Проблема, однако, была глубже, и даже небольшое изменение климата могло повлиять на устоявшиеся экосистемы. Люди легко подстраиваются под новые жизненные условия, они очень пластичны в вопросах приспособляемости, чего не скажешь обо всём остальном, что есть в регионе. Деревья и травы, звери и птицы… для них любое колебание температур - это испытание, которое тяжело пережить. Их жизненный цикл сильнее людского привязан к погоде, которая была неизменна много веков. В Мондштадте сформировалась комфортная экосистема, над которой Барбатос, в своё время, много работал. Потребовались годы, чтобы понять, какой диапазон температур будет идеален для жителей региона, и сейчас королевство Свободы могло похвастаться тем, что климат здесь был стабильный и мягкий. Поймать такой баланс было непросто, и Венти меньше всего хотел в него вмешиваться, потому что поправить его обратно будет потом чертовски сложно, если возможно вообще. Некоторые процессы могут быть необратимы, и это архонту не нравилось, но… был ли выбор? Климат и так изменится с приходом длинной зимы, вот только сильное потепление может быть столь же губительно для региона, который к этому не привык. Вернее, для регионов…

Барбатос был непривычно задумчив и молчалив, пытаясь просчитать в уме то, что просчитать невозможно. Он внимательно слушал Андриуса, и понимал, что даже если одолеет Бешт, вряд ли сможет исправить то, что она под водой успела сотворить. Он может погрузиться в океан на какое-то время, но толку от этого нет, с ветром и воздухом там сплошные проблемы. Видимо, изменение климата это единственный выход, но ничего хорошего в нём нет. Вероятно, людей порадует отступление снега и холодов, солнечное тепло в январе и ветер, что придёт с запада… а вот урожай их явно обрадует меньше. Это решение было куда сложнее, чем хранитель Вольфендома себе представлял. Прошло очень много лет с тех пор, как Венти в последний раз балансировал температурные колебания в таких масштабах. Нет ничего сложного в том, чтобы привести сюда тёплые ветра. Любые ветра игривы по природе своей, их дважды приглашать не нужно. Проблема была лишь в том, как направлять их, чтобы прогревать равномерно такие большие земли. Медленно, аккуратно, даже не по градусу, плавно и осторожно. Иначе беда придёт быстрее, чем берега достигнут ледники.

- Дело не только в уровне моря, - подняв, наконец, взгляд на волка, произнёс Барбатос. Он не собирался учить своего собеседника, хранитель Вольфендома во многом был умнее и опытнее, чем он сам, но предупредить его о том, что тепло может принести новые разрушения в устоявшейся экосистеме, был просто обязан.
- Дело в жизненных циклах, привязанных к климату, любое вмешательство в него… непредсказуемо. Весна наступит раньше положенного, и это скажется на растениях, а вслед за ними, на животных и людях. Это не выбор между катастрофой и её решением, скорее… выбор одной катастрофы из двух.
Венти был абсолютно уверен, что повышением всего на пару градусов не решит проблему, он хорошо помнил, как тяжело было растопить ледники и прогреть почву. То, что он услышал под землёй — куда более тревожный знак. Прогреть воздух несложно, он податлив и охотно пойдёт навстречу, а земля плотная, монументально тяжёлая в вопросах взаимодействия, чтобы прогреть её изнутри придётся повысить температуры намного сильнее, а это уже катастрофа. Сумеру, из которого и пойдут в регионы ветра, живёт в жарком климате многие тысячелетия, деревья и травы там не переживут затяжную зиму, в Мондштадте наоборот. Региону нужна была зима, отнимать её было тяжёлым решением, и Венти никогда не пошёл бы на него, если бы ситуация не была безвыходной.

Неожиданно сложив руки на груди, он весело хихикнул, словно и не было этих мысленных рассуждений несколько последних минут. Неделя… это очень и очень малый срок. Чтобы хорошо прогреть землю за неделю, нужно быстро повышать температуру. Быстрее, чем это будет безопасно. Кроме того… прогреть необходимо не только Мондштадт. Пусть зона его ответственности и ограничивалась своим регионом, ветра пойдут из тропических лесов и пустынь, а значит, прямо через соседний регион. Если не приручить их там, они натворят бед, разделив Ли Юэ на разные климатические половины. Моракс и адепты своё дело знают, и, возможно, смогут разобраться с Бешт и ущербом, который она нанесла, но с изменениями климата им бороться сложнее. Раньше погодные катастрофы заставляли их перемещаться по всему региону, в этот раз такого произойти не должно Венти постарается дать им как можно больше времени на устранение проблемы, созданной Бешт, договорившись с ветрами, что вьются над их землями.
- Ну вот, ну вот, а ведь я должен был через несколько минут исполнять в таверне одну из своих самых красивых песен! - в голос вернулись прежние огоньки, свойственные больше барду, чем архонту, хотя в движениях всё ещё чувствовалось некоторое напряжение. Присев, и коснувшись ладонью земли рядом с тем местом, где недавно лежал, Венти сжал её, собирая снег. Казалось, таким образом проявлялось то самое внутреннее напряжение, но вместо того, чтобы тяжело вздохнуть и опять упасть в состояние глубокой задумчивости, Барбатос неожиданно поднялся и кинул небольшой снежок, закручивая его потоком воздуха и, очевидно, целясь прямиком в Андриуса, который не так давно его в этот самый снег уронил. Это была коварная, изощрённая месть за столь грубое отношение! Не дожидаясь момента, когда снег попадёт, Барбатос исчез в анемо вспышке и появился за спиной волка чуть в отдалении, чтобы сходу не получить огромной когтистой лапой.
- Видимо, сегодня тебе суждено быть моим единственным зрителем, хехе! - весело произнёс Венти, достав лиру, и коснувшись пальцами её струн. Ему потребуется время… часы, дни, а, может быть, и недели, чтобы как-то стабилизировать то, что он собирается сейчас сделать. И он действительно постарается, несмотря на всю непредсказуемость результата.

Вслед за мелодией, напоминающий пересвист весенних птиц, к Барбатосу со всех сторон устремились Мондштадские ветра, завиваясь вокруг него лёгкой спиралью, которая вскоре превратится в настоящий локальный тайфун. Чтобы сумерские ветра откликнулись на его зов, они должны его, для начала, услышать.