- Вы не понимаете, мне очень нужно увидеться с госпожой Нингуан! - дружелюбно, но с едва уловимым нажимом произнёс Венти, обезоруживающе улыбаясь и пристально смотря на миллелита, отказавшего ему уже несколько раз. Солдат, в очередной раз тяжело вздохнув, смерил его усталым взглядом, практически молившим о пощаде. Этот маленький бард уже около получаса занимался психологическим террором, не поддаваясь на уговоры и не желая уходить. Грубо прогнать его не поднимались ни рука, ни голос, слишком уж сильно он в своей непосредственности походил на обычного любопытного ребёнка, чем Барбатос, в полной мере осознавая своё преимущество, бесстыдно продолжал пользоваться.

Этого миллелита он выбрал совсем не случайно. Наблюдая за теми, кто сегодня нёс свою службу на административной площади, Венти безошибочно вычислил в их рядах самого мягкого и добродушного, и теперь упрямо ходил за ним по пятам с целью получить желаемое — аудиенцию у Нингуан раньше, чем через три месяца. Желательно, прямо сейчас. Он бы и сам без особых проблем нашёл её или Моракса в гавани, но строительство нового Нефритового Дворца вставляло ему палки в колёса — столь большая концентрация энергии гео искажала его условный энергетический радар, пуская по ложному следу, из-за чего анемо архонт уже потратил немало времени на безрезультатную беготню по одному и тому же маршруту, неизменно приводившему к будущему небесному дворцу. Вносить смуту в ряды хранителей правопорядка Ли Юэ было, безусловно, делом чертовски весёлым, но дух авантюризма в сердце Барбатоса сейчас ощутимо проигрывал терзавшему его внутреннему беспокойству. Оставлять Мондштадт в такое время было опасно. Сорэн и раньше был непредсказуем, а сейчас — и подавно. Признаться, Венти надеялся обернуться намного быстрее и, по его расчётам, уже должен был находиться на территории своего региона, но судьба распорядилась иначе. Миллелит, которого он обрабатывал последние минут двадцать, даже не представлял себе, что от этой бесконечной дискуссии успел устать не только он, и терпение анемо архонта тоже постепенно заканчивалось. Он не злился на своего собеседника, мысленно аплодируя тому, с каким рвением тот выполнял свои обязательства и сохранял самоконтроль, но ощутимо нервничал от мысли, что может так и не добиться желаемого. Ему действительно нужно было увидеться с кем-то из руководства гавани, но раскрыть истинную причину своего визита он никак не мог. Если, после недавней «гибели» Моракса и сражения с Осиалом, обычные люди узнают сразу о двух новых катастрофах, уровень беспокойства в городе преодолеет все мыслимые и немыслимые пределы. В отсутствии возможности переговорить с Нингуан, оставался единственный рабочий вариант — разыскать адептов и передать информацию им, но… остались ли в силе их контракты с гаванью после того, как трагически погиб тот, с кем они заключались?

- Я бы очень хотел помочь, правда… но я не могу, - практически шёпотом произнёс миллелит и устало повёл плечом, - есть правила, которые я не могу нарушать. Я верю, что вы пришли с благими целями, но…
- Вы заключили контракт, - закончил за него Венти, сложив руки на груди.
- Именно, - улыбнулся ему миллелит, видимо, рассчитывая на то, что бард понимающе покивает и уж в этот раз точно уйдёт по своим интересным бардовским делам, оставив его в покое до конца этой бесконечно-длинной смены, но…
- Разве ваши контракты не подразумевают исключений из правил? - склонив голову набок, недоумевающе продолжил Венти, - хороший контракт должен учитывать самые разные обстоятельства! Уверяю вас, госпожа Воля Небес будет вам благодарна, если вы отведёте меня к ней прямо сейчас.
- Я сильно в этом сомневаюсь, - потирая переносицу, страдальчески произносит миллелит, краем глаза замечая, как над ним, втихаря, беззлобно посмеиваются коллеги. Поймав на себе укоризненный взгляд, они шутливо отдавали честь, словно говоря ему «родина тебя не забудет», а затем делали вид, что усиленно заняты охраной ближайшего к ним стратегически-важного столба, продолжая скрытно наблюдать за разворачивающимся представлением. Слухи о том, что какой-то подросток настойчиво пытается сломить стойкий солдатский дух уже расползлись по всей площади и проникли за её пределы. На самом деле, сегодня незваный гость уже успел устроить переполох - сначала, неожиданно, будто из воздуха, появившись прямо в зоне строительства нефритового дворца, а затем попытавшись проникнуть на частную территорию, где и был задержан страдальцем, который уже трижды пожалел о том, что прибыл на место первым.

Используя всё своё актёрское мастерство, Венти сумел убедить собеседника, что чист перед законом и не собирался ничего воровать, по глупости перепутав сие прекрасное здание с резиденцией Воли Небес. Это было убедительной ложью, но лишь отчасти. Барбатос действительно не был в гавани уже очень много лет, и не был знаком ни с нынешним руководством, ни с современным устройством города. С тех пор, как он в последний раз гостил на этих уютных улицах, минули сотни лет, и все эти годы они неизменно менялись. Барбатос мог честно признаться — он не знал, где искать Нингуан. Более того, он лишь весьма условно представлял себе её облик, ведь строил его по рассказам, что слышал из уст других. Будучи бардом, он в полной мере осознавал, как искажает информацию человеческое сознание, запоминая одни детали и полностью игнорируя другие, а потому в своих поисках ориентировался, в первую очередь, на концентрацию гео энергии, а уж затем - на образ. Помочь ему в этом нелёгком деле, учитывая сложившиеся обстоятельства, мог только кто-то из местных, и Венти уже несколько раз пожалел о том, что переместился поближе к гавани, обделив своим вниманием постоялый двор. Наличие многоуважаемого яксы под боком сразу открыло бы ему двери в любой кабинет, и если разговорить этого стойкого оловянного солдатика так и не выйдет — придётся обратиться за помощью если уж не к горным реликтам, то к старому-доброму другу. Он-то уж точно не откажет… наверное.

С каждым новым словом назойливого барда, миллелит всё больше и больше терял веру в себя. Он потратил такое количество социального ресурса на то, чтобы отвадить незваного гостя, что восполнять его придётся несколько дней, а толку от этого не было никакого — мальчишка в своей позиции был абсолютно непрошибаем. Его бы упрямство, да в какое-то полезное русло — цены бы такому работнику не было, но увы... Барбатос безошибочно считывал в глазах своего собеседника усталость, граничащую с отчаянием, и ему даже было немного совестно за то, что он выбрал самую лёгкую жертву, но сделать с этим ничего не мог. Обрабатывать других миллелитов у него времени не было, самостоятельно продолжать поиски — тоже, если уйдёт сейчас — весь внутренний ресурс, который они оба тратили, будет израсходован зря. Венти тоже не приносило удовольствие это нудное перетягивание словесного каната, он ведь привык дарить людям совсем другие эмоции! Да и категоричная назойливость, на самом деле, несколько противоречила принципам свободы, которые бард искренне уважал и никогда прежде не позволял себе столь небрежного отношения с ними. Чувствуя, что диалог никуда не движется с мёртвой точки, Венти уже раздумывал о том, чтобы сделать что-нибудь эдакое, что обязательно привлечёт внимание Нин Гуан или кого-то из её приближённых, но здесь легко было перегнуть палку и вместо решения одной проблемы создать парочку новых. Всё это было так иронично: впервые Барбатос пришёл в гавань для того, чтобы заниматься своими рабочими обязанностями, а не приседать на уши Мораксу или веселиться, а его прямым текстом отправляли бездельничать. При встрече, он обязательно расскажет об этом Властелину Камня и понаблюдает за тем, как его лицо будет вытягиваться всё сильнее и сильнее уже от осознания того, что Барбатос пытался работать и своим стремлением умудрился устроить переполох в городе. Такого даже он — само воплощение древности — ещё не видывал.

Появление ещё одного миллелита было воспринято обоими собеседниками крайне воодушевлённо. Разговор зашёл в тупик и превратился в гонку на истощение, в которой рано или поздно Венти обязательно выиграл бы — социального ресурса у него было больше, чем ветров над Тейватом, но это была бы победа слишком высокой ценой — ценой времени. Почувствовав руку на своём плече и услышав голос коллеги, исстрадавшийся миллелит поблагодарил его и так тяжело и шумно выдохнул, словно не говорил до этого с каким-то подростком на площади, а собственными руками поднимал в небо Нефритовый Дворец. Барбатос тоже был рад, что дело сдвинулось с мёртвой точки, и, дружелюбно помахав напоследок своему собеседнику, направился вслед за подошедшим мужчиной.
- Я очень рад, что вы пришли! Понимаете, я действительно очень спешу, дело и вправду срочное, - с ударением на последнее слово произнёс бард. Он готов был идти куда угодно, если это хоть немного приблизит его к тем, кому можно передать важную информацию. Он уже потратил слишком много времени на этот спектакль, и если за это время Сорэн рискнёт заявиться в Мондщштадт, Барбатос никогда себе этого не простит.

Застать архонта врасплох чертовски сложно, анемо-архонта — ещё сложнее. Воздух — не просто стихия, которой он овладел в совершенстве, но огромная, неотъемлемая часть его самого. Малейшие изменения ветров он чувствует остро и безошибочно, любое внезапное дуновение, создаваемое предметами или людьми, от его внимания, при желании, не ускользнёт. В городе с этим сложно — порывы, создаваемые его жителями, похожи на фоновый шум, но сейчас Барбатос начеку куда больше обычного. Он продолжает искать источник сильной гео энергии, надеясь обнаружить Нин Гуан или Моракса, но вместо этого, за секунду до того, как его сковывают гидро-нити, чувствует всплеск совершенно другой энергии совсем рядом с собой. Нити, сотканные из чистой элементальной магии, слишком тонки, чтобы создать поток ветра, но попытаться увернуться от них всё ещё можно, если захотеть. Барбатосу это не нужно, ведь он, как большой любитель спектаклей, хорошо понимает, что сейчас происходит. На одной из главных площадей гавани, в самом сердце Ли Юэ, где дежурит множество миллелитов, обычные жители таких фокусов не показывают. Чувствуя спиной прохладный камень стены, Венти поднимает взор на Е Лань, отвечая на её хищную улыбку противоречивым взглядом — в нём маленькие чертята празднуют свой триумф. Наконец-то на него обратил внимание кто-то важный! И пусть Барбатос понятия не имел, кто стоит сейчас перед ним, он не сомневался — у той, кто в присутствии охраны проворачивает такие операции, есть прямой контакт с Нин Гуан.
- О, уверяю вас, я произносил его со всем почтением! - совершенно искренне парирует Барбатос, несмотря на прямые угрозы в свой адрес. А ведь он ещё не успел сделать ничего такого, за что стоило бы лишать его жизни! На ум сразу приходили их перепалки с Мораксом, когда воздух рассекали куски скал размером втрое больше самого анемо архонта, но даже Властелин Камня никогда не пытался лишить его способности к здравомыслию. Он хорошо знал - хуже Барбатоса, который наводит суету сознательно, может быть только Барбатос, который после нескольких бутылок, наводит её бессознательно.
- К сожалению, вашему совету я последовать не могу... Мои друзья очень расстроятся, если я совсем перестану их навещать! К тому же, если я утрачу способность здраво мыслить, боюсь, через пару месяцев кипятить воду можно будет просто оставив чашку с ней на столе…
О том, какой дипломатический скандал разразится между двумя регионами, если представитель одного из них попытается убить божество дружественной страны, бард умолчал. Он всё ещё не привык открыто говорить о себе, в облике простого музыканта жить было куда комфортнее, а потому Венти старался выглядеть максимально безобидно, не сопротивляясь даже тогда, когда его голову бесцеремонно подняли за подбородок. Он давно мог бы освободиться и от этих пут, попросту исчезнув и появившись в другом месте, но водные нити приятно холодили через одежду. Идеально для этой аномально тёплой зимы.
- Мне действительно нужно срочно увидеть госпожу Волю Небес или кого-то из её ближайших приближённых, - с лёгким, едва уловимым нажимом, произнёс Барбатос, смотря в глаза Е Лань без капли ужаса или страха, но с твёрдой уверенностью в каждом своём слове. Серьёзный тон разговора совсем не вязался с детским игривым азартом, всё ещё читавшимся в глазах, и, будто бы желая разрядить обстановку, Барбатос хихикнул.
- Обещаю поделиться благостным сиянием золота!
До сего момента бард даже не знал, что к Нин Гуан обращаются с подобными просьбами, и ценности в этом особой не видел, ведь мора в его кармане, как и в кармане любого архонта, надолго не задерживалась. Вот если бы она могла благословлять на вкуснейшее вино…

Нити сдавливают крепче, и холодок сменяется хоть и терпимой, но неприятной режущей болью. По правде говоря, воплощение свободы не выносит никаких оков и пут. Это противоречит самой его сути, и желание просто переместиться за спину Е Лань сейчас кажется соблазнительным как никогда, но он не движется с места, потому что каждое такое натяжение сильнее взглядов и слов говорит ему о том, что он что-то нащупал, что-то задел. Не имея ни малейшего понятия о личности, стоящей перед ним, Венти старался как можно быстрее анализировать её поведение — навык не столько божественный, сколько бардовский, позволяющий чувствовать и очаровывать музыкой своего слушателя, будто по волшебству угадывая, чего в моменте желают его сердце и душа. Никакой магии за этим мастерством, разумеется, нет — лишь проницательность и наблюдательность, которая сейчас находила на чужие проницательность и наблюдательность словно коса на камень. Подобное перетягивание каната могло продолжаться бесконечно. Перескакивая с темы на тему и изредка, будто бы невзначай, подбрасывая собеседнику обрывки важной информации, Венти мог часами заговаривать зубы, удерживая внимание и при этом толком не объясняя ничего, но сейчас он совершенно не был в этом заинтересован. Играть с Е Лань было бы безумно весело, встреться они при других обстоятельствах, но нынешние требовали от него лаконичности и хотя бы относительной краткости, иначе до вечера он в собственный регион не вернётся.
- Попробую, - весело произнёс Барбатос, зная, что информация, которой он владел, ценнее любого золота. Есть ли толк от монеток, скованных вековым льдом? Интриговать своего собеседника — занятие чертовски увлекательное, но за множеством метафор он может не уловить суть, а Венти было как никогда важно, чтобы его поняли корректно, от первого до последнего слова. Передавать Нин Гуан информацию через другого человека — идея достаточно скверная сама по себе, ведь чужой разум и без его творческой помощи может изрядно исказить сведения, но раз уж других вариантов у него нет - придётся рискнуть.

Хихикнув, Барбатос неожиданно исчез в анемо-вспышке, и, как только нити, которым больше некого было удерживать, осели, вновь появился на том же самом месте, скрестив на груди руки. Всё это произошло так быстро, что даже лист с ближайшего дерева не успел коснуться земли. Определённо, без всех этих пут было гораздо лучше! Дышалось, во всех отношениях, легче.
- Вы не поверите, но именно за этим я и пришёл в гавань! - обезоруживающе-дружелюбный тон, словно он собирался поведать детскую сказку из своего бардовского арсенала, а не уведомить представителя цисин о том, что у них большие проблемы с перспективами на межрегиональную катастрофу.
- Землетрясение и нагретый воздух между собой напрямую никак не связаны, их объединяет лишь то, что оба этих явления рукотворны, - издалека начал Барбатос, не будучи до конца уверенным, что такие темы должны звучать на оживлённых улицах столицы, а не в закрытых кабинетах, где-нибудь подальше от лишних ушей.
- Одно из них — отголосок битвы, что древнее этого города, другое — последствия недавнего сражения. Владыка вихрей запечатан надёжно, но его ярость не сдержать ни древними печатями, ни дворцами, ведь она давно дала ростки в чужом сердце и продолжит жить, даже если оно перестанет биться.

Барбатос, до недавних событий, почти ничего не знал о Бешт, как и об Осиале. Они бушевали на территории Ли Юэ и всегда были проблемой Моракса, но когда ледники начали наступать, он вынужден был освежить свои познания об этой парочке и познакомиться с ними поближе. Несколько раз залетая в открытый океан, дабы оценить воды на подступах к Мондштадту, он чувствовал  Бешт — клубящуюся горечь и ненависть в бездонной черноте большой воды. Он бы мог одолеть её самостоятельно и положить этому конец, но её гибель уже не способна предотвратить катастрофу. Течения, искалеченные и искажённые ею, всё равно уничтожат прибрежные регионы, если не вернуть их на путь, по которому они шли с древности. Даже если её постигнет участь Осиала, ярость архонта вихрей всё равно будет жить в этой стылой воде, поднимающейся из самых глубин. Мудрая тактика для того, кому не суждено победить людей, адептов и архонтов в честной битве.

Восстановить подводные течения — не то же самое, что сражаться с водной стихией плечом к плечу в битве. Это огромная необузданная сила, что древнее людей и богов, и даже Бешт вряд ли обладает над ней полной властью. Стоило, быть может, обратиться за помощью к гидро архонту, и если у них не получится отстоять свои регионы самостоятельно — они вынуждены будут это сделать, однако сейчас, пока ещё оставалось достаточно времени, был шанс попытаться вернуть всё в прежнее русло самостоятельно. Люди… намного сильнее, чем может показаться на первый взгляд. И если местные адепты до сих пор неохотно признают этот факт, то Барбатос его признал ещё до того, как стал архонтом. На самом деле, разговор с Нин Гуан был лишь одной из его целей, ведь передача информации хоть и важный этап в борьбе, но совсем не решающий. Они должны были отыскать тех, кто сумеет погрузиться в самое сердце океана и залечить его внутренние раны, а на это не способен ни анемо архонт, ни владыка контрактов. То, что воля случая свела его с одним из мастеров гидро — невероятная удача, ради которой и временные оковы стоило потерпеть.
- Воды в океане неспокойны, и воздух не сможет бесконечно сдерживать их буйство, - отметил Барбатос, пусть и немного слукавив. Он мог бы гонять горячие ветра ещё многие столетия, вот только с наступлением льдов их придётся нагревать всё сильнее и сильнее. Там, где жизнь не погубит холод, её погубит жара и засуха. Необходимо вернуть прежний баланс и успокоить воздушные потоки, иначе жизнь, что сейчас кипит на этих улицах, окажется под угрозой. Гавань стоит на побережье, даже ближе к большой воде, чем город свободы. Именно здесь, если ничего не предпринять, и будет нанесён первый удар.