Ив слушал внимательно: так слушают провинившиеся ученики, задержавшиеся после уроков для разговора с учителям, напуганные мерой наказания, не желающие, чтобы записку отправили родителям домой, а потому они сговорчивы, молчаливы, безропотны и согласны. И угощения паковал с бережливостью и аккуратностью благодарного бродяги, кланяясь в знак признательности. Но вместе с тем, как Кон всё больше и больше нагнетал ужасов ответственности, Ив становился более взволнованным. Он чуть заметно ёрзал на месте, сводя колени вместе, сцеплял надломно пальцы, задерживал дыхания от описания свойств материала. Однако же из-за дыма костра и плывущего морозного воздуха пещеры, менявшего расплывчатый серый взгляд, и без того почти невыразительный, до ещё более эфемерного состояния, нельзя было однозначно сказать, было это испугом или же несдержанным в ожидании любопытства. Потому он и торопится предугадывать все страхи Кона:
— …моя лаборатория… изолирована… в руинах, я не наврежу, работаю… с опасным… Умею, — его дыхание стало сбивчивым, и говорил он впопыхах, надеясь обогнать переговоры, — Живу в городе, Гильдия… недалеко… Клянусь, всё будет… в порядке… И Глаз Бога, я… Сейчас…
Пламя бросало тень на его лицо, отражая внутреннюю борьбу, что бушевала в его душе. В руках он держал мешочек, из которой выглядывал загадочный, но узнаваемый предмет — Глаз Бога. Ив долго не решался достать его. Его сердце билось в ритме страха и сомнений. Он знал, что этот артефакт несёт в себе огромную силу, но также не мог забыть, что случилось в единственный и последний раз его применения. Ив медленно вытащил оправу, и Глаз Бога блеснул в свете костра, словно маня его к себе, наливаясь глубиной бескрайнего океана.
Юноша глубоко вздохнул и, с замиранием сердца, достал артефакт. Его пальцы дрожали, когда он держал его в руках. Он чувствовал, как сила, заключённая в этом маленьком предмете, пульсировала, словно живое существо. Ив закрыл глаза, пытаясь найти в себе решимость, но было очевидно, что страх сковывал его, и тонкие бледные пальцы с избитыми и изрезанными костяшками дрожали вовсе не от холода. В этот момент ему хотелось воображать, что чьи-то чужие руки, крепкие и сильные, накрыли его ладони. Он не стал открывать глаза, чтобы не потерять образ, такой реальный, но сотканный из болезненных иллюзий. Ив помнил об этих руках всё — они были уверенными, направляющими, и их прикосновение вселяло в него покорное спокойствие.
«Не бойся себя.»
Его собственные руки начали двигаться, словно под чьим-то руководством. Он дотронулся до собственной ладони, до розовых костяшек, провёл выше по фалангам и, наконец, поднял собственный указательный палец, чтобы тот подцепил кольцо на оправе. Он расстегнул плащ, затем рубашку, обнажив шею. Холодный воздух коснулся его кожи, но он не чувствовал холода — только странную смесь страха и чувственного ража. Силой чужих рук в своих собственных он оттянул ленту, повязанную на шею, перевернул её застёжкой и длинными концами на грудь и, наконец, нащупал давно пустующую петлю.
Процесс казался почти ритуальным. Ив ощущал, как его тело подчиняется чужой воле, но это не вызывало у него протеста. Напротив, он чувствовал себя защищённым, приручённым, как будто эти руки знали, что для него лучше. Он доверился им полностью, и это доверие позволило ему преодолеть страх. Когда Глаз Бога наконец занял своё место на его груди, Ив почувствовал, как волна силы пронзила его тело. Это было одновременно пугающе и восхитительно. Он открыл глаза и, вероятно, осознал со всей тяжестью стыда, что находился всё это время в своих мечтаниях наедине с Коном. И не зная, как бы объясниться перед ним, он быстро перевернул ленту, опуская Глаз Бога на спину, затянул потуже, едва дрогнув от привычного давления на шею и смущённо спрятал взгляд за воротом плаща, принимаясь следом плотно кутаться и застёгиваться.
— …я всё выполню, — на протяжном выдохе, Ив, наконец, обратился к Кону, — …благодарю, искренне благодарю… Это так много значит… Ваша помощь… О-ох…
[icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/5c/7f/381/291704.png[/icon]
Отредактировано Yves Niepce (2024-10-06 19:26:04)