Тигнари уютно устроился на кухне в доме у Сайно, его уши слегка покачиваются в такт тихому шороху деревьев за узорчатым окном. Солнечные лучи играют на его хвосте, которым он ловит тепло проникающего солнца, создавая тёплые отблески зелени. В его глазах блестит любопытство и легкая неуверенность, ведь Тигнари ещё не до конца осознает, что случайно начал войну, в которой мир проиграет кофе. Внезапно Сайно подскакивает с места, руки его быстро собирают посуду, готовясь к приготовлению кофе. Тигнари замечает дерзкие движения друга, его хвост слегка сжимается от волнения. Он решает вмешаться, чтобы избежать ненужных недоразумений.

— Сайно, может быть, не стоит? — мягко произносит Тигнари, его уши наклоняются чуть ниже, выражая робость. Он смотрит на друга с искренним уважением, понимая важность момента. Тигнари делает глубокий вдох, его нос чутко улавливает предстоящие ароматы. Он продолжает, стараясь подобрать слова с максимальной осторожностью: — Я совершенно не против кофе, знаю, что он может быть вкусным, раз его любят многие. Просто для меня запах свежесваренного кофе слишком резкий. А если добавлять специи, то становится ещё сложнее. Только чихать и убегать подальше...

Тигнари слегка смущён, его уши нежно опущены, передавая его беспокойство. Он понимает, что, находясь у нового друга, может вызвать у того лишнее напряжение. Его глаза слегка опускаются вниз, а потом снова встречаются с взглядом Сайно, полные надежды на понимание.

— Я готов поверить на слово, — добавляет он, но вид серьёзности подготовки друга заставляет его взгляд невольно скользнуть по доставаемой посуде. Его глаза задерживаются на предмете, напоминающем лабораторную принадлежность. Тигнари чуть наклоняет голову, как если бы собираясь спросить, не перегонный ли это куб, но затем качает головой, останавливаясь.

Опустив уши и плечи, он вздыхает, выражая лёгкую усталость и смирение:

— Тебя ведь уже не остановить?

Он сдаётся в этой кофейной охоте, удобнее устраиваясь на своём месте в роли капитулировавшего зверька. Тигнари понимает, что не сможет полностью избежать участия в процессе дегустации. Его глаза смотрят на Сайно с одновременно с уважением и нежной грустью.

— Знаешь, основная проблема для меня — это запах: свежесваренный в джезве кофе просто бьёт по моему тонкому нюху, даже без корицы и гвоздики. А очень крепкий кофе, приготовленный на песке, горчит, и мне сложно разобрать хоть что-то во вкусе, чтобы им насладиться. Мои органы чувств по-звериному обострены, — объясняет Тигнари, его хвост мягко покачивается, отражая смешанные чувства, — И наслаждаться кофе так, как ты, я не могу. Но, полагаю, ты уже готов это учитывать...

Он делает паузу, наблюдая за движениями Сайно, пытаясь уловить реакцию друга. Тигнари улыбается робкой, но тёплой улыбкой, надеясь, что Сайно поймет его позицию. Кисточки ушей слегка вздрагивают, выражая надежду на понимание и поддержку. Он готов принять участие в процессе дегустации, несмотря на свои чувствительные ощущения, демонстрируя тем самым уважение к другу и желание сохранить мир между ними. Мир во всём мире, если бы только он знал...

Внимание Тигнари сосредоточено на огромном рукописном труде друга, который лежит перед ним. Страницы исписаны сложными схемами и таблицами, в которых просчитываются идеальные параметры для приготовления кофе. Солнечный свет, пробиваясь сквозь окна, мягко освещает страницы, выделяя золотыми лучами идеальные выводы. Тигнари, с его вытянутыми ушами, которые слегка подрагивают от сосредоточенности, внимательно изучает каждую формулу. Его хвост, обычно поднимающийся вверх, сейчас аккуратно свернут вокруг стула, отображая его одновременные фокус и удивление.

— Это так похоже на тебя, — выдыхает он, не в силах скрыть восхищение. Он качает ушами, и на его лице появляется нежная улыбка. — Только ты можешь быть настолько фундаментальным и увлечённым в том, что тебе нравится, даже если это просто кофе.

Тигнари понимает, что кофе — это не просто напиток. Это целая наука, о которой Сайно знает больше, чем кто-либо другой. Он восхищается тем, как друг погружается в свои исследования, как с каждой новой записью он открывает что-то новое и удивительное. В этот момент Тигнари чувствует себя не просто в гостях у друга, а частью чего-то большего, чем простое приготовление напитка.

Пока Сайно занят подготовкой кофейных зёрен, Тигнари продолжает изучать труд, пытаясь уловить суть каждой формулы. Вдруг в воздухе начинает витать насыщенный аромат свежемолотого кофе. Запах наполняет кухню, обволакивая Тигнари, как густой туман. Для его чуткого носа это ощущение оказывается ярче и резче, чем заправская оплеуха по лицу на базаре, когда он только задумался о финиках дольше, чем то позволяет очередь. Тяжёлый, горячий аромат, пока ещё слишком крепкий, чтобы различать ноты, быстро заполняет его сознание. Он инстинктивно подбирает колени к себе, забирается на стул с ногами и накрывает лицо распушившимся хвостом, пытаясь хоть как-то облегчить дыхание.

Сайно, кажется, понимает его недовольство и быстро открывает окно, позволяя свежему воздуху войти в помещение. Тигнари чувствует, как напряжение постепенно уходит, и он может вздохнуть полной грудью. С каждой новой порцией свежего воздуха аромат начинает раскрываться, и он понимает, что в нём есть нечто большее, чем просто крепость. На вопрос Сайно он пока что может только кивнуть — конечно, ему интересны наблюдения. Нужно только отдышаться...

Он вновь сосредотачивается на запахе, и в этот момент его нос начинает различать многослойные оттенки аромата. Это не только тёмная огненная горечь, которая обычно ассоциируется с кофе, на котором выживают студенты в Академии. Здесь, в доме Сайно, кофейное зерно раскрывается множеством слоёв, каждый из которых приносит новые ощущения. Тигнари начинает принюхиваться, не замечая, как шепчет вслух:

— Здесь сладость увлажнённой почвы… и спелые плоды… даже нотки сухофруктов…

Его голос становится всё более увлечённым, и он не может сдержать восторга. Уши Тигнари приподнимаются, а хвост начинает слегка раскачиваться сползая с коленей. В кухню Сайно вслед за кофейным зерном весело и радушно шагнули и все дивные красоты того прекрасного участка, где зёрна зрели. Таким запах Тигнари нравится много больше — он напоминает о лесе.

Навострённые уши с каждым словом друга всё больше опускаются, словно ветви деревьев под тяжестью сильного ливня. Тигнари внимательно слушает, как Сайно сравнивает кофейное зерно с преступником, и в его глазах читается полное недоумение. Он прижимает ладонь к подбородку, а его хвост колеблется в такт мыслям, но вскоре останавливается, как будто тоже не может понять, что происходит.

— Но как… — начинает он, поднимая руку, но тут же опускает её обратно на стол, словно она стала слишком тяжёлой. В его глазах мелькает растерянность, а уши, словно водой облитые, а не словами Сайно, прилипают к лицу. Тигнари пытается найти слова, но они застревают в горле, как будто его собственные мысли теперь тоже обернулись преступниками, запертыми в клетке.

Каждое новое сравнение Сайно вызывает у Тигнари всё большее замешательство. Он морщится, его брови насуплены, а хвост, обычно такой живой, теперь кажется неподвижным, игрушечным. «Почему он так говорит?» — думает Тигнари, но не может найти ответа. Сайно, казалось бы, умный и образованный, вдруг произносит такие глупости, что Тигнари начинает сомневаться в здравомыслии своего друга. Он хочет что-то сказать, но губы лишь смыкаются, как будто слова запутались в паутине его смущения.

Тигнари отворачивает взгляд в сторону и останавливает его на окне. «Только Сайно мог придумать такую аналогию», — думает он, чувствуя, как лёгкая улыбка начинает пробиваться сквозь его недоумение, но не обращая внимания на то, что свои мысли он озвучивает. В этот момент он понимает, что, несмотря на странности своего друга, тот всё же остаётся одним из самых увлечённых и умных людей, которых он знает.

Наконец, Сайно заканчивает приготовления и ставит на стол кофейный набор. Тигнари, вновь сосредоточившись, смотрит на посуду, украшенную изящными узорами, и его глаза расширяются от удивления. «Какой... шикарный сервиз», — подмечает он вслух ради вежливости, хотя и боится прикидывать, сколько он стоит.

Он наклоняется над чашкой, принюхиваясь к напитку. Запах кофе щекочет его острый звериный нюх, наполняя кухню тёплыми, глубокими нотами, которые вызывают у него лёгкое волнение. Тигнари осторожно берёт чашку, его пальцы скользят по гладкой поверхности, а хвост, вновь оживший, начинает слегка вилять от нетерпения.

Сделав первый пробный глоток, Тигнари морщится. Вкус оказывается неожиданным, и его язык словно сталкивается с чем-то новым, непривычным. Но, преодолев первое удивление, он делает ещё один глоток, и на этот раз ощущает, как кофе раскрывается на его языке. Он выпрямляется, глаза его блестят от интереса.

— Этот кофе не такой тяжёлый и горький, как в кафе, — сообщает он Сайно, его голос звучит более уверенно, — Хотя запах всё равно немного перегружает остальные ощущения.

Он отворачивается к открытому окну, недолго наслаждаясь свежим воздухом, который проникает в комнату, а после делает ещё один глоток, который даётся ему немного легче.

— Теперь действительно лучше, — говорит он. — Особенно послевкусие! Оно легче, но интереснее. И эта приятная кислинка… Она гораздо лучше, чем терпкая горечь.

Тигнари наклоняется ближе к напитку, с интересом принюхивается к кофе, стараясь уловить все его нотки. Аромат, хоть и стойкий, вызывает у него смешанные чувства.

— Ух, какой насыщенный запах... — произносит он, чуть нахмурив лоб. — Но, возможно, стоит немного смягчить его. А то так и можно потерять чувствительность к другим ароматам.

Он наклоняется ещё ниже, и пар от напитка щекочет его ноздри, заставляя шерсть на ушах распушиться. Тигнари с удовольствием пробует кофе, его глаза на мгновение закрываются от удовольствия, а затем он, открыв их, искренне улыбается. С каждым глотком уходящий жар уносит за собой терпкость и горечь, оставляя натуральный букет.

— Знаешь, Сайно, никто лучше тебя не справится с этой работой. — Он наклоняет голову, его хвост легонько колеблется, словно подчеркивая его уверенность. — Не стоит волноваться о том, как это может показаться другим. Каждый видит мир по-своему, и это нормально. Важно, чтобы ты довёл дело до конца. Тем более... С каких-то пор ты волнуешься, что покажешься кому-то странным?

Тигнари делает ещё один глоток, наслаждаясь вкусом, но вдруг его друг меняет тему. В этот момент юноша неожиданно давится, и глоток кофе застревает у него в горле. Он резко прикрывает рот, его уши опускаются, а хвост начинает нервно дёргаться. Тигнари начинает откашливаться, его лицо заливается краской смущения.

— Эм... — он спешно хватает салфетку, стараясь убрать следы своего неловкого момента. — Извини, я... просто не ожидал такого поворота.

Смущённо натянув улыбку, он опускает взгляд, его уши опускаются ещё ниже, выдавая его внутренний дискомфорт. Тигнари старается собраться с мыслями, и, наконец, решается объяснить:

— Я редко вижусь со своей семьёй. Для нас нормально не общаться вот так, бывает, и по полугоду друг другу хвостами не машем, — говорит он, — Моя матушка всегда в разъездах, а отец путешествует по пескам... Так далеко, что даже не представляю возможным как его навестить.

Он делает паузу, обдумывая свои слова, и продолжает:

— В последнем письме он упоминал, что собирается вернуться в Академию с результатами исследований. Если ты правда хочешь с ним познакомиться, это будет твоим лучшим шансом.

Тигнари вновь поднимает взгляд на Сайно, его уши чуть приподнимаются, когда он замечает интерес друга. Ему становится любопытно (но ещё и тревожно...), почему Сайно таким озадачился.

— А почему у тебя вообще возник такой интерес? — спрашивает он, слегка наклонив голову в сторону.

В руках Тигнари держит уже пустую чашку из драгоценного сервиза, золото которой переливается в лучах солнца, проникающего через окно. Эта чашка кажется ему слишком роскошной для таких простых моментов, как дружеские посиделки за кофе. Однако это Сайно — его жесты всегда широкие, а вещи — изысканные, иначе он просто не смог бы быть собой.

Тигнари вздыхает, его уши слегка опускаются, а взгляд становится задумчивым. Он наклоняет чашку, наблюдая, как последние капли кофе медленно стекают к ободку. Густая жидкость оставляет тёмные следы на золоте, и это зрелище вызывает у него улыбку. Уголки его губ слегка приподнимаются, а хвост мягко подрагивает, выражая лёгкую иронию.

— Ладно, что уж там, — произносит он наконец, ставя чашку на стол. — Я познакомлю тебя с отцом. В конце-то концов, я и сам знаком с Сайрусом. Но учти, он будет один. Он как раз вернётся из пустыни и, вероятно, принесёт с собой множество интересных историй.

При упоминании пустыни Тигнари ёжится, его уши резко прижимаются к голове, а хвост замирает, словно пытаясь спрятаться. Воспоминания о раскалённых песках, безжалостном солнце и сухом ветре, который словно выжигает всё живое, на мгновение охватывают его. Он чувствует, как дыхание становится чуть тяжелее, и быстро отгоняет эти мысли, стараясь сосредоточиться на чём-то другом.

— Матушку застать нереально, — продолжает он, стараясь говорить спокойно, хотя его уши всё ещё слегка прижаты. — Она всегда в разъездах, часто в других королевствах. Так что, Сайно, тебе сказочно повезёт, если однажды ты сможешь с ней повидаться.

Его хвост снова начинает медленно двигаться, выражая лёгкое облегчение. Тигнари смотрит на Сайно, его яркие и внимательные глаза словно изучают собеседника, пытаясь понять, как тот воспринимает его слова.

— И ещё, — добавляет он, слегка наклоняясь вперёд, — Не готовь каких-то особенно роскошных подарков для отца. У нас так не принято. Ни к чему. Жизнь учёных-экспедиторов не располагает к накоплению разного рода роскошных предметов. С другой стороны, ты сам отлично знаешь, что ждёт в песках. Если захочешь подготовить подарок, подумай о чём-то полезном в походе.

Тигнари откидывается на спинку стула, его взгляд скользит по кухне. Она уютная, но при этом наполнена дорогими вещами — от изысканной посуды до резных деревянных шкафов, украшенных золотыми узорами. Всё это так не похоже на его собственный дом, где каждая вещь имеет практическое значение, а роскошь заменяется простотой и функциональностью.

Он снова берёт чашку, вертя её в руках, и замечает, как свет играет на её поверхности, создавая блики, которые напоминают ему о солнечных лучах, пробивающихся сквозь листву деревьев в лесу. Его уши слегка подёргиваются, улавливая звуки природы за окном — пение птиц, шелест листьев, лёгкий шум ветра. Эти звуки успокаивают его, возвращая ощущение гармонии.

— Знаешь, — говорит он, глядя на Сайно, — Иногда мне кажется, что ты живёшь в каком-то другом мире. Всё здесь такое... яркое, блестящее. Как будто каждый предмет пытается сказать: «Смотри на меня, я особенный». А у нас, где бы мы ни останавливались, всё было проще. И кружки были обычные, глиняные. Но, пожалуй, в этом и есть твоя прелесть, Сайно. Ты умеешь превращать даже обычные моменты в нечто особенное.

Тигнари ставит чашку на стол и поднимается, грациозно распрямляясь и мягко пружиня на ногах, словно дикий зверь перед прыжком. Он подходит к окну, его уши слегка поворачиваются, улавливая звуки, доносящиеся снаружи. За окном открывается чудесный пейзаж, который так нравится Тигнари: зелёные деревья, яркие цветы и журчащий ручей, извивающийся дальше по дороге. Всё это наполняет его сердце теплом и спокойствием.