Маленькая жёлтая птичка, будто крохотная звёздочка, приземлилась на холодную поверхность разрушенной древней стены. Здесь, в Старом Мондштадте, ветра не затихали никогда, и в череде стремительно сменяющих друг друга событий, это место оставалось последним островком хрупкой стабильности. Барбатос частенько навещал его, принося с собой новые мелодии и истории. Он садился на краю стены, вслушивался в завывания вьюги, и отвечал ей, рассказывая о мире, который лежал там, за резными скалами. Это место — парадоксальное средоточие его внутренней боли и умиротворения. На месте некогда страшной битвы теперь резвились лисицы, а земля, что слышала последнее дыхание его друзей, теперь покрылась густой травой и цветами. Эти ветра, снующие вокруг некогда великих стен — преданные цепные псы. Того, кто приказал им защищать это место, давно уже нет в живых, и цепей, которыми он их удерживал — тоже, но они всё равно стерегут башню, не покидая её ни ночью, ни днём. Как анемо архонт, Барбатос не разделял ветра на «свои» и «чужие», а потому истории, которые он с собой приносил, предназначались не только давно ушедшим друзьям, но и им тоже.

Проблема Сорэна, повисшая в воздухе, не давала Барбатосу покоя. Ему успешно удавалось делать вид, что всё хорошо, но на самом деле тревога не отпускала его, заставляя всегда быть начеку, оставаться в напряжении. Мелодия, которую он сейчас играл, предназначалась для всех: для павших товарищей, чья воля к победе до сих пор витала в воздухе вокруг руин; для ветров, что вились могучей стеной за его спиной; для птиц, что маленькими пушистыми шариками прыгали по камням… и для себя самого. Небеса сегодня слушали её впервые, ведь  только вчера бард наконец-то определился с завершающими нотами — самой сложной частью этой композиции. В ней сплелось всё — любовь к этим землям, горечь от ошибок прошлого, тревога за настоящее и страх за судьбу вверенного ему будущего. Тревожная музыка, в которой было больше чувств, чем способна передать людская мимика и слова — Венти играл её долго и непрерывно, закрыв глаза и полностью отдаваясь струнам. Он знал, что хотел вложить в неё, но не знал, как закончить, ведь нынешние события только набирают ход и каким будет их финал предсказать не может никто.

Эти места не в первый раз слушали его новые песни — Барбатос ни на мгновение не забывал о том, кто влюбил его в музыку. Путешествуя по миру и знакомясь с песнями других народов, архонт неизменно возвращался сюда, чтобы тот, кто всю жизнь мечтал вырваться из клетки, мог узнать, как звучит мир.

«…послушай, какую мелодию напел мне огонь…»
«...эту песню мать посветила своей дочери...»
«…так звучит голос песков...»
«У меня тут кое-что новенькое! Послушаешь?»

Старый Мондштадт всегда был первым, кому Барбатос исполнял и то, что зародилось в его собственной душе. Он никогда не придумывал музыку — она сама приходила к нему, и именно здесь, среди древних руин, он когда-то впервые ощутил, как чувства обретают форму. Те чувства, которым нет описания, которые лежат за гранью понимания, которые невозможно озвучить, так как ничто не опишет их полноценно. Музыка помогала Барбатосу высказывать то, в чём он никогда не сможет признаться никому. Даже самому себе.

Время замедлилось — не было сейчас ничего важнее, чем закончить мелодию, финал которой так долго от него ускользал. Это было почти жизненно необходимо, ведь когда-то очень-очень давно один бард играл ему похожее откровение и он был единственным, с кем анемо архонт готов был поделиться собственным. Закончив, он открыл глаза и вздохнул, устремив взор не в небо, а вниз. Туда, где дожди давно смыли кровь, но в памяти она навсегда осталась. Барбатос не улыбался, и сам на себя похож не был — потому что здесь был только он и те, от кого ему не нужно было скрываться.
- Знаешь… там, где земля совсем недавно раскололась… уже пробиваются молодые цветы.

♦♦♦

За спиной сидевшего на покрывале Итера на несколько мгновений взвился лёгкий тёплый ветер, а затем появился и сам Венти, мягко опустившийся на густую траву. На его лице — ни намёка на тоску и грусть, лишь привычная лёгкая улыбка, словно это не он просидел в Старом Мондштадте несколько долгих часов, рассказывая покинутому городу новости, которых накопилось немало.
- Ветра сегодня неспокойные, пришлось немного задержаться! - хихикнув, Венти поправил чуть сползший во время перемещения берет. - Рад нашей встрече! Я кое-что слышал о твоих приключениях в гавани, птички на хвостах принесли мне вести оттуда, но мне не терпится узнать обо всём из первых уст, хехе!
Барбатос не лукавил — он действительно рад был увидеть друга, которого страна контрактов тоже успела завлечь в вереницу своих проблем. Отсутствие Паймон, конечно, не могло не броситься архонту в глаза, ведь во время путешествия по Мондштадту эта парочка была абсолютно неразлучна, но Венти решил пока не спрашивать об этом. Для того, кого многие считали ветреным клоуном, он был на редкость проницательным, чтобы с первых секунд не портить атмосферу долгожданной встречи. Они ведь и вправду очень давно не виделись. В череде этих беспокойных дней будто бы целую вечность…