Это было не удивление, когда удалось попасть к заброшенной ветке коридоров и труб. План, воплощенный с помощью той троицы, был прост. Несколько баек и слухов, и вот даже тюремщики сомневаются, действительно ли это просто истории. Будь времени больше, то можно было заставить самых боязливых не выходить из камер и комнат охраны. Вот как раз времени не было ни у кого. Особенно у одиннадцатого предвестника. И всё равно сейчас Тарталья шел совершенно неспешно через проржавевшие сегменты именно благодаря работе "своих" людей. В какой-то части еще проносились вопросы, а что ждет парней, если вскроется, что они помогали ему. Нужно их вытащить из этого места, но сначала узнать, за что они сюда попали. Чайльд не искал опоры в других, а что эти люди пойдут в Фатуи и потом затеряются... Согласятся ли они в общем с тем, что помогали не просто парнишке-северянину, а одному из предвестников? Еще и одному из самых опасных и неуправляемых. Больше о них он не думал, по крайней мере не сейчас. В мыслях раздался уже не такой далекий китовый вой. Он заполнял собой всё тело, захватывал разум и будто говорил: "Сюда".

На самом деле, Тарталья не думал о побеге из Меропида. Условия были здесь сносными, местами даже получше некоторых лагерей и казарм Фатуи. Нужно было просто дождаться, когда снаружи разберутся с его делом. То, что дипломаты Фатуи воспользуются этим, Чайльд знал. Там еще и Слуга — уж она-то церемониться не будет. Одиннадцатый очень хорошо успел узнать Предвестников для понимания, когда они не упустят своего. Но в Меропиде стало слишком невыносимо, чтоб просто сидеть и ждать. До невозможности плохо. Сны, мучавшие его уже несколько месяцев, теперь были не просто абстрактные или обрывками воспоминаний. Зов в них окреп, обрел направление, обрел место. Прорываясь в реальность, к бодрствующему разуму, взывая. Аякс знал, куда его зовут и кто именно так отчаянно ищет встречи. И почему-то именно здесь, в Меропиде, его присутствие ощущалось таким закономерным и правильным. Будто так и надо.
Вот как. Всё и правда сложилось так, как нужно.

То, что это всё было приглашением, сомнений не оставалось. Было сожаление — он не смог объясниться с Итэром, не успел предупредить о многом Чжун Ли. Аякс и не рассчитывал, что сможет отыскать этот путь. Сейчас он его видел ясно, будто другого и нет. Остается надеяться, что они поймут. Быть может, примут извинения.
Рассматривая потухшие фонари, поросшие водорослями и мхом, Тарталья даже не задавал про себя вопросы об этом месте. Сколько же еще в этой тюрьме таких коридоров? Полузатопленных, почти разрушенных, забытых. Он знал, какой коридор выбрать из всех. Знал, куда повернуть и чему следовать, даже если нет при нем света.
Чайльд остановился у проломленного ограждения, смотря вниз. Вертикальная труба уходила глубже, теряясь в темноте. Перегородки и обломанные переборки могли составить импровизированную лестницу вниз. Других ответвлений именно здесь не было, да и куда ему, если не еще глубже в этом проклятом лабиринте старых труб?
- Если хотел проводить меня, то прятаться не обязательно, — собственный голос чуть хрипит, когда произносит слова в пространство. Да, голос проклятого кита был громким, но он не сокрыл от рыжего чужое присутствие. Человеческое присутствие. Не каждый отважится отправиться за предвестником туда, куда он идет один. Лучше идти в противоположную сторону, оказаться как можно дальше. Тарталья не оборачивается, так и стоя на краю. Кладет руку на обломок перил, пока не спеша падать вниз. Плеск моря еще далеко.

Отредактировано Tartaglia (2025-03-28 10:18:32)

Сейчас отчаянно не хотелось пересекаться с другими людьми. Тарталье тяжело сказать итоговое мнение о герцоге, что владел крепостью-тюрьмой. Они едва пересекались, сам Чайльд не желал привлекать внимание. Не здесь, не так и не такое. Точно не враги, но и дружбой такое не назвать. Даже по полю боя. Другие бы обстоятельства и время... Тихий выдох сквозь зубы. Ситуация под контролем. Тарталья даже усмехнулся предложению об оборудовании. На самом деле это имело смысл — благословение Архонта гидро распространялось на тех, у кого прежде всего есть этот глаз Бога. Свой Чайльд оставил в руках, которым доверял, отказавшись от дара Небес. Вернее, это побрякушка, шарик с символом гидро, который даже ровно расположиться не мог, его оставила. Сломанное и затупившееся оружие откладывают. С ним не было смысла возиться.

Чайльд повернул едва голову и молча посмотрел на протянутую крышку термоса. Горячий напиток не скупится на легкий пар среди сырости и холода, еще и запахом дразнит. Тарталья не тянет к нему руки. Словно рябь по воде, запах чая и ягод будил мысли, которых сейчас не хотелось касаться. В груди это отзывалось очень тяжело. Три месяца как три дня. Отсюда, со дна, он не сможет дотянуться до хоть малой возможности предупредить: "Я могу ненадолго исчезнуть, главное, не волнуйся. Я буду в порядке."
- По любому поводу сразу чай у товарища герцога. И нравится же вам, — Чайльд отворачивается, смотря дальше в темную бездну труб. Они скрипели и гудели тяжело и глухо где-то там. Тихо и надрывно. Будто живое существо. Лучше так, чем опять думать о чае и вылавливать мысли, а понравилось бы ему?..
Морщится Чайльд, сжав сильнее ладонь на обломке перил.
- Не думал, что главный надзиратель допускает побеги. А раз не останавливаешь, — предвестник не смотрит на стоящего рядом Ризли. Синева глаз совершенно тусклая, рассеянная вниманием. — Что тебе нужно от меня? Снасти не подписываю, мастер-классы по рыбалке не провожу. Настроения на спарринг у меня нет. Не чай же ты мне предложить пришел.
Посидеть на дорожку, проводить и стоять у порога, смотря в спину еще долго — это не то, что будут делать фонтейнцы. Тарталья в этом уверен. Напряженное чутье вьется беспокойной рыбкой совсем близко.

Предвестник смотрит молча, будто проверяя, насколько герцог серьезен в своих словах. Тарталье приходилось часто сталкиваться с разными проявлениями заботы и беспокойства о себе, ведь многие в нем видели юнца, совсем забывая, кто именно перед ними. Несерьезное отношение к себе может раздражать, но юноше оставалось только вздохнуть и идти дальше. Не его забота, что именно о нем думают, пока это не мешает его работе и целям.
Чайльд спрыгнул на одну из платформ ниже, осыпав старую ржавчину, вслушавшись в металлическое гудение. Медлит мгновения перед следующим прыжком.
- Если так волнуешься за меня, то не отставай.
Следующий прыжок был прямо вниз, на дно этого ответвления труб. Достаточно высоко, чтоб обычный человек себе точно что-то сломал, например шею, но вот предвестник приземляется легко, сгруппировавшись и осыпав окружение электрическими всполохами.
Осмотрев подтопленную часть, промочив сапоги, Чайльд направился к старым, едва крутящимся лопастям вентиляционной шахты. Она его не интересовала. Тусклый аварийный свет давал хоть немного освещения в подобном месте. Но в отличие от старого и заброшенного окружения кое-что выглядело вполне себе целым и в неплохом состоянии. Большая гермодверь в конце этого рукава коридора смотрелась внушительно. Тарталья присвистнул, оглядывая её. На вид прочная.
- Тупик?.. Потому ты так просто сюда меня отпустил? — Тарталья даже усмехается, ощущая, как внутри всё скручивает шипящей злостью.
И правда, чего бояться шатания людей по заброшенным трубам и коридорам, если они не ведут никуда. Тарталья подходит к самой гермодвери, игнорируя панель, касаясь металла. Прочная не только на вид. Можно было вернуться на развилки, проверить другие коридоры, попытаться даже расчистить завалы — так бы поступили те, кто хотят сбежать в принципе, покинуть тюрьму. Тарталья же не просто покидал её, нет. Он собирался идти ветками коридоров, будто знал, куда ему надо. И сейчас ему надо было на ту сторону гермодвери.
Предвестник вытянул руку и привычным движением перехватил рукоятку оружия... и не почувствовал ничего в ладони. Она была пуста. Он даже какое-то время смотрел на свою руку с небольшим замешательством. Оружие не должно сомневаться.
- Впрочем, о чём я. Раз со мной сам герцог и здешний начальник, вызвавшийся меня провожать, — стряхивая с ладони снопы искр порочного электро, Чайльд отошёл от двери, посмотрев на Ризли. Следующий жест был вежливым и манерным, вычурно неуместным для темного коридора, в котором проблескивает только аварийный свет. — Окажи мне честь, сударь, если не хочешь потом тащиться сюда с бригадой ремонтников.