Дрожь от телепортации, что искрами электро плясала по коже и словно забиралась в самое нутро, не унять. В миг переместившись из вихря событий Сумеру в такой сюрреалистично спокойный и неподвижный сейчас Ли Юэ, детектив первым делом... падает, не в силах удержаться на ногах. Взрывает коленями влажную землю и крепко зажмуривается, ещё крепче он сжимает в руках свою драгоценную ношу.

Сердце бога электро в ладони и электро архонт на руках.

Восстановив дыхание и уняв беспорядочный бой сердца минут за десять, Хейзо взглянул на куклу. Зрелище было не для слабонервных: весь в этой странной фиолетовой субстанции из порванных и всё ещё не до конца отсоединённых от его спины трубок, абсолютно неподвижный и безвольный, словно без сознания, но с открытыми глазами. Сейчас невозможно понять, в каком он состоянии, но Сиканоин прекрасно понимает, что происходящее вовсе не норма, и что времени мало. Ему нужно как можно скорее найти подходящее место и установить гнозис в куклу.

Это, конечно, проблема. Быстро осмотревшись, Хейзо понял, что находится в Разломе, судя по массивам гор и огромному количеству горного оборудования. Место вроде бы достаточно безлюдное, но едва ли подходящее для целей детектива. Он не знает, сколько времени ему нужно и как быстро он справится, а проводить столь тонкие манипуляции с божеством просто на земле под открытым небом было несколько нецелесообразно. Небезопасно, всё ещё был риск, что кто-то увидит их, да и хотелось оттереть хотя бы с собственных рук эту странную жидкость, что холодила кожу и вызывала озноб. Хейзо не был уверен, что его действия будут точны сейчас, пускай он уже абсолютно спокоен.

— Ты меня слышишь? Ты в сознании? — нет ответа. Глаза куклы всё так же открыты, но взгляд совершенно безжизненный. — Чёрт, что с тобой? Это из-за отключения?..

Подробно вспоминать сейчас, как вытаскивал из ядра огромного механизма Сердце бога и потом выдирал из кабины управления куклу, чтобы как можно быстрее сбежать, Сиканоин не стал. Он подумает о том, что спровоцировало это состояние, позже, а сейчас ему нужно как можно скорее найти убежище. Только Райден Эи сможет быстро и точно ответить, что не так с этой куклой, а её ценного совета в этом деле детектив спрашивать не собирается.

В Разломе Хейзо никогда не бывал, но изучал однажды карту этого места, когда разгадывал таинственное послание от принцессы Бездны. Подробностей, конечно, он не помнил, но основные дороги и ориентиры гений смог извлечь из своей памяти даже спустя столько событий и непрошенных эмоций.

«Я нахожусь в Разломе с той стороны, что ближе к Сумеру, и мне нужно пройти весь его кратер максимально быстро. То есть по прямой. Тут недалеко одна из зон выработки, если не ошибаюсь, а значит и рельсы для перевозки руды. И, так как Разлом закрыт, насколько я помню, буду действовать быстро, не осторожничая, едва ли меня услышат...»

Без всяких колебаний Хейзо прячет Сердце бога в кимоно куклы, а его самого взваливает себе на плечи, как мешок. Не слишком почтительный способ нести архонта, но даже при его малом весе Сиканоин рискует устать раньше, чем закончится поиск подходящего места. У любого человека есть лимит сил, и хорошо бы его не исчерпывать. Остаётся только надеяться, что кукла без сознания и просто не узнает о том, какой метод его спасения был выбран.

Небо над Разломом было пасмурным, с низкими тучами, ветер влажный и словно пытался коснуться щеки Сиканоина, пока он нёс божество к зоне добычи и потом готовил тележку к поездке. Хорошо, что она ещё на ходу! Это позволило сэкономить время и силы, но проехать получилось лишь часть маршрута, дальше рельсы обрывались и пришлось идти пешком. И снова далеко уйти не получилось: детектив услышал переговоры людей вдалеке. Речь была снежанской, но выяснять, чего тут забыли фатуи, Сиканоин не стал. Просто сменил маршрут и тихонько обошёл этот лагерь.

Если увидят, кого он несёт, проблем не оберёшься.

Начал накрапывать дождь, мелкий и тёплый. Возможно, его стоило назвать приятным, но Хейзо не был в настроении наслаждаться весенней погодой, больше занятый глобальными теологическими и политическими проблемами Иназумы. Эта самая проблема не спешила приходить в себя, хотя прошёл уже час или даже полтора с начала пути. Что хуже — на подходе к одному из подъёмов наверх, к дороге до города, Хейзо снова услышал людей. И на этот раз это были не фатуи.

«Говорят о подготовке... Разлом открывают? Вовремя, конечно,» — медленно выдохнув, Сиканоин сел под деревом так, чтобы оно защищало его и от дождя, и от возможного обнаружения со стороны персонала Разлома, уложив куклу у себя на коленях. — «Так, надо просто отдышаться и придумать, как подняться наверх так, чтобы меня никто не увидел.»

Вариант с тем, чтобы прикинуться ранеными горе-приключенцами, Хейзо не рассматривал. Опознать в кукле фатуи слишком легко, и они не были ранены. Ни один человеческий врач тут не поможет. Проверить, являются ли два иназумца членами Гильдии искателей приключений — дело получаса от силы, выгнать всех желающих помочь «бессознательному товарищу» — подозрительно. Любой сторонний контакт Хейзо сейчас неизбежно рушил планы о благополучном расположении Сердца бога внутри куклы, а если этого не произойдёт, то и дело о преступлениях Райден Эи закрыть не получится.

«Итак, выходов из Разлома, по существу, не так много. Искать новый? Нет, я потрачу слишком много времени. Нужно искать способ пройти здесь, не привлекая ничьего внимания. Всего лишь нужно отвлечь людей. Это просто, достаточно перетянуть их внимание шумом и потенциальной угрозой. Тут недалеко есть подъёмник, полагаю, его я смогу сломать так, чтобы это было достаточно громко и демонстративно. Тогда...»

Ветер начал крепчать, когда чужой голос нарушил тишину и стройный ход мыслей. Думая только о том, как избежать свидетелей, Сиканоин всё-таки наткнулся на одного. На одну. Она появилась точно по волшебству, принесла с собой холод: как холод своего чуть глумливого вопроса, так и ещё один. И именно этот магический холод, эта голубая рябь гидро по воздуху заставили ветер вокруг Хейзо уняться, а его самого расслабить плечи и разжать кулак.

Он не любил насилие, но сейчас первой его мыслью было вырубить эту женщину точным ударом в висок. Это было его желанием до тех пор, пока он не узнал её.

— Добрый вечер... госпожа орхидея.

Стоящая напротив абсолютно не похожа на Е Лань внешне. Другой рост, телосложение, и даже звук голоса. Но она не скрыла (или не захотела скрывать?) свою интонацию и саму манеру речи, которую Хейзо прекрасно запомнил, пока гостил в её особняке. Да и свою магию, с которой детектив очень хорошо и близко был знаком, тоже не прятала. Словом, орхидея не особенно заботилась о конспирации, пускай стояла в очень вычурной маскировке.

«Она замаскирована не для меня, мало ли у Е Лань дел. Тут вопрос в том, как она вообще узнала, что я здесь. Это не было случайностью, она шла напрямую ко мне и её вопрос исключает саму возможность того, что она удивлена меня видеть. И, так как я абсолютно уверен в том, что в Разломе меня никто не видел... у меня был маячок. Ну конечно же у меня он был.»

Нэцкэ в виде попрыгуньи из нефрита Е Лань подарила детективу ещё когда он собрался в Сумеру. Это был неожиданный подарок, но Хейзо его с благодарностью принял, пускай в судьбу и удачу совсем не верил. Однако, ему были дороги пожелания орхидеи и Сиканоин ценил сам жест, тепло её заботы, намерений. Уже на корабле он выяснил, что это была очень дорогая безделушка из нефрита, но много о нэцкэ не думал. И только теперь выяснил, что Е Лань не изменила себе в желании контролировать если не абсолютно всё, то как минимум до тех границ, куда ей возможно дотянуться.

«Вопрос в другом, хочу ли я видеть Е Лань свидетелем? Хотя лишать её сознания уже поздно. Но она любит информацию, а как раз её я дать не могу. С другой стороны, я поступлю грубо в её понимании, если... всё ещё, поздно лишать её сознания. Я должен рискнуть. Хотя бы потому, что меня уже видели, а Е Лань — не самый плохой вариант. Есть шанс, что она поймёт. Или так, или всё-таки придётся бежать напрямик.»

Пауза немного затянулась, пока Сиканоин тщательно продумывал свои дальнейшие ходы. Обычно за ним такого не водилось, и все решения и измышления, какими бы объёмными ни были, занимали у гения всего несколько мгновений. Поняв это, Хейзо поморщился и, совершенно неосознанно, прижал к себе крепче куклу, добела сжимая пальцы на его плечах.

— Нахожу, что называть «малышами» двух взрослых людей довольно странно, — несмотря на убийственную усталость, голос детектива оставался спокойным и уверенным. — К тому же, я прекрасно понимаю, что нахожусь в северо-восточной части Разлома возле выхода из зоны добычи, а следовательно, потерявшимися мы также не являемся. Но, возможно, нас немного смущает дождь и то, что мы не можем выйти отсюда в столь неподобающем виде.

Странные порванные трубки из тела бессознательной куклы, его неестественно запрокинувшаяся голова после того, как Хейзо перехватил его крепче к себе, и открытые глаза, слепо смотревшие на «Е Лань», добавляли особую ноту в невозмутимую речь перемазанного этой странной блестящей жидкостью из недр робота детектива. Его руки были напряжены и дрожали, Сиканоина явно бил озноб, но он этого не замечал. Он ничего не замечал, потому что смотрел только на куклу.

— Мне очень жаль, что вы увидели нас в такой ситуации, не подходящей нашему статусу, — речь иназумского аристократа, а не младшего досина. Хейзо всё-таки поднимает взгляд на стоящую возле него женщину: острый, живой, напряжённый. — Прошу вас никому не говорить о столь смущающем происшествии. И, если это возможно, одолжить нам зонт, чтобы можно было прикрыться немного от чужих взглядов.

Только после того, как орхидея скрылась из вида и ушла — надо полагать, в сторону кареты, как и сказала, — только тогда Хейзо позволил себе откинуться назад, упереться в ствол дерева затылком и медленно, шумно выдохнуть, опуская напряжённые плечи и закрывая глаза. В ресницах путается слеза и одинокой звездой падает вниз по холодной бледной щеке. Эмоций в этих слезах нет, они не из-за страха и не от облегчения. Сухие, воспалённые от напряжения глаза детектива просто не могли иначе сейчас.

Запястья всё ещё дрожат, и Сиканоин не торопится выпускать куклу. Не спешит он и реагировать на слова Е Лань, на её предложение и помощь, пускай это было очень заманчиво. Хотя это неправильное слово...

«Раз она сразу не позвала миллеитов, значит настроена как минимум меня выслушать. Это удобно, но вот куда же нас отвезут, когда я сяду в эту замечательную карету? Очевидно, в одно из жилищ Е Лань, и туда, по моему опыту, попасть легче, чем потом выбраться оттуда. Удобно ли это в моей ситуации?»

По всему выходило, что угодно будет удобнее, чем просто сидеть под дождём и бездействовать. Хейзо много времени не теряет на свои мысли, ему некогда и он спешит: поднимается на ноги и кладёт малиновый зонт на плечо, а потом подхватывает куклу на руки. Уже не как мешок с овощами закидывает на плечи, несёт аккуратнее, бережней. Идти было всё равно недолго, пускай дождь начинал лить сильнее. Детектив даже не мог предположить сейчас, так холодно ему было из-за погоды, или виновата эта чёртова начинка из робота, в которой он был перепачкан с ног до головы.

«Следы колёс в грязи очень свежие. Она велела подогнать карету ближе к моему местоположению. А, это Ли Мин сидит, как удобно. У Е Лань всё всегда очень удобно».

Здороваться с парнем на месте извозчика детектив не стал и просто на миг замер перед дверью, не дёргая ручку. У него на плече раскрытый зонт, а на руках — архонт. Логика подсказывает, что нужно открыть дверь, положить на сидение куклу, потом закрыть зонт и залезть внутрь самому, но ровно одной секунды размышлений над этой последовательностью действий хватило, чтобы понять: так делать не хочется. Даже предположительно, даже на пару секунд, даже если кукла будет всё время в зоне видимости — Хейзо не желал выпускать его из рук. Особенно сейчас, когда Е Лань, даже из-под маски, смотрела на них так заинтересованно.

— Ли-сан, — негромко зовёт его детектив и кидает парню раскрытый зонт. После, немного неловко из-за своей ноши, открывает дверцу кареты и устраивается внутри напротив орхидеи, вновь уложив куклу на своих коленях. Теперь только Сиканоин развернул его так, чтобы он не странно болтался безвольной игрушкой, а выглядел спящим. Хотя бы, чтобы так казалось при взгляде со стороны.

— Благодарю вас за помощь, — детектив легко кланяется, роняя этим движением капли дождя с выгоревших на солнце волос. И продолжает смотреть на Е Лань ровно так, как она и описала чуть ранее: холодным и разбивающим её цветочное сердце взглядом человека, который прекрасно понимает, что его желают допросить, но который ничего не собирается рассказывать. Сиканоин начал говорить первым.

— Мы ужасно торопимся привести себя в надлежащий вид, — всё та же манера рафинированного и отстранённого аристократа, всё те же добела вцепившиеся в кукольные плечи пальцы и всё так же мелко дрожащие запястья. — И надеемся успеть до восхода луны. Если это возможно, госпожа, мы хотели бы испросить вашего содействия и в этом.

Медленный, едва слышный выдох через рот. Сиканоину было очень холодно и, впервые за долгое время, сложно говорить так же спокойно и ровно, как обычно. Аристократичная бледность его лица стала нелицеприятно болезненной. Но во взгляде по-прежнему горела искра, и только её свет мог дать понять, что детектив всё ещё понимает, что делает.

Ну и, наверное, его невозмутимая и отчаянная наглость тоже могла невольно дать Е Лань несколько косвенных ответов.

С каждой минутой положение дел становилось всё более нестабильным, всё более странным. Нельзя сказать, что всё беспросветно плохо, но будет ложью и утверждать, что ситуация вдруг наладилась. Хейзо не уверен, может ли он расплатиться по счетам с Е Лань, но она хотя бы не требует незамедлительной оплаты. И детектив кивает, молча и просто соглашаясь на её условия так же, как она согласилась на его.

У него всё ещё был небольшой кредит доверия, и это сейчас как никогда кстати. А оплату он может потом спихнуть на того, кому и так платить по всем долгам… если Е Лань устроит такой расклад, конечно.

Ей не нравится тот тон, что Сиканоин навязывает, отстраняясь за формальностью. Орхидея хочет прямых ответов и наверняка уже надумала себе вариантов развития событий один другого краше, но Хейзо сомневается, что она хоть раз попала в цель своими неозвученными вслух суждениями. Он сомневается и в том, что Е Лань нравятся её выводы, представляет себе, как выглядит со стороны, и что орхидея уже успела выявить по одному этому красноречивому свидетельству. И это уже не говоря о том, кто у детектива лежит на руках.

Но Хейзо молчит, экономя силы. Он знает, что его ждёт дальше, когда они наконец доедут, и готовился заранее к ещё одному витку колючих взглядов, холодных вопросов и вороха додумок со стороны Е Лань. Сиканоин знал, что скажет, когда они выйдут из кареты, как это будет звучать со стороны. Надеялся лишь, что после этих слов его встретит ещё одно недовольное, но понимание, а не драка.

Дорога кончилась позже терпения детектива — последнего вообще не было, и весь путь до самого конца он просидел в сковывающем, холодном нервном напряжении, просчитывая свои дальнейшие ходы, насколько это возможно.

«По прибытию мне нужно будет невероятно постараться, чтобы всё ускорить… как же неприятно. Придётся быть очень грубым в этот раз. Надо будет после хотя бы на словах извиниться, она же явно хочет помочь, а я вот так. Сложно конечно, по Е Лань и так проблематично бывает понять, о чём она думает».

Место назначения Сиканоину незнакомо, но он догадывается, что этот особняк орхидея приобрела вместо предыдущего после того, как детектив там побывал. Логично для столь скрытной особы менять места проживания, чтобы никто не знал, где она находится. Нелогично при этом впускать в новое жилище того, кто уже скомпрометировал старое, — и это ещё одно подтверждение о том, что Е Лань достаточно доверяет детективу для таких широких жестов.

Из кареты выходит он молча, держа бережно на руках неподвижную куклу, и смотрит только на него, не по сторонам. Глухо отказывается от помощи Ли Мина и выжидает момент, когда настанет очередное время нарушить планы орхидеи и сделать всё не так, как она задумала. Пока что Сиканоину не интересно, что это за место и как давно оно было куплено. Его интересуют лишь слова и приказы Е Лань, которая уже начала распоряжаться о дальнейших действиях Ли Мина, Мо и его собственной судьбе. Что в планы самого Хейзо не входило совершенно, как он и предсказывал ещё по пути сюда.

— Благодарю за добродетель, госпожа орхидея, — плавный, чистый и громкий голос Сиканоина перебивает рабочую рутину этого особняка. — Однако я уже упоминал, что мы чрезвычайно торопимся, — последние слова детектив особенно подчеркнул интонацией. — Молю вас отставить в сторону формальности и беспокойство как второстепенные, это сейчас действительно неважно.

Она, конечно же, не верит. Сложно поверить бледному, замёрзшему и измазанному непонятно в чём человеку, который держит на руках международного преступника, продолжая делать вид, что всё в порядке и по плану. Но именно в этом и был план Хейзо. Иначе, если он хоть на миг сделает вид, что у него на руках шестой предвестник фатуи, если хоть на полшага отступится и выдаст беспокойство, если хоть намекнёт на то, кем в самом деле является кукла... политическим проблемам Иназумы не будет конца. Нельзя сказать, что это сёгун, как минимум до того момента, как Сиканоин вслух объявит о преступлениях Райден Эи. А чтобы это сделать, стоит ещё предупредить Кокоми о своём успехе. Да и рассказать ей вообще, кто такая Райден Эи и почему она — не сёгун.

Орхидея должна будет или смириться, или выгнать его. Второй вариант тоже устроит детектива, хотя он будет гораздо катастрофичнее первого. Ведь Хейзо вовсе не врёт, когда говорит, что времени у него не осталось.

Сердце Бога, спрятанное под одеждой куклы, кололо пальцы Сиканоина лёгким прикосновением электро.

— Прошу вас о содействии. Нам нужна отдельная комната, — вздохнув, детектив мелко покачал головой, понимая даже слишком хорошо, как звучит со стороны, — которая запирается изнутри. Оставьте нас на время там. Остальное... прошу оставить на потом.

Если стоящий слева Ли Мин поник и опустил голову, не выдерживая гнева Мо, то Хейзо остался непоколебим. Не опустил ни головы, ни взгляда, ни державших куклу рук. Не шелохнулся, глядя только вперёд, к бледным щекам не прилила краска от эмоций, а дыхание не участилось. В завершение всего, Сиканоин ничего не ответил на горячие обвинения старика. Словно и не слышал этих злых слов, полных истончившегося терпения. Судя по тому, что он перешёл на гаванскую речь, Мо был просто в бешенстве и, вероятнее всего, говорил что-то уж вовсе возмутительное.

Хейзо не мог отрицать того, что эконом во многом прав. Почти во всём прав, на самом деле, кроме той части, где Мо утверждал, что детектив смеет выдвигать требования. Вот это было — к великому сожалению Хейзо! — совершенно не так. У него не было возможности, рычагов давления, влияния требовать хоть что-то от Е Лань и её людей. Сейчас он мог лишь просить и ждать её вердикта, не переча. Но Сиканоин хорошо понимал, как наверное и сама орхидея, что в этой ситуации он надавил бы, если б мог. Ставки слишком высоки, а сам детектив в слишком тяжёлой ситуации: в такой, где хороши будут почти все средства.

Е Лань на удивление быстро, с присущей ей хладнокровностью, решила этот конфликт. Но её пустой взгляд детектива не обманул — она тоже недовольна и зла. Но, в отличие от Мо, всё ещё готова ждать развязки и объяснений от Хейзо. Она всё ещё готова ему доверять. Она всё ещё верит.

Жаль, что толком ничего не дождётся до самого конца этого расследования. Правда жаль. Это очень грустный факт, и таких в деле детектива есть ещё с десяток.

Едва заметно кивнув после оглашения вердикта, не сводя с Е Лань почти настолько же стерильного взгляда, Сиканоин пошёл вперёд первым, не дожидаясь, пока Ли Мин придёт в себя после вспышки от Мо. Хейзо смотрел только вперёд с ледяной решимостью довести дело до конца, и пускай Е Лань понятия не имела, что задумал детектив, она могла видеть намерение. Чистое и яркое, как порыв сильного ветра. Неостановимого ветра.

Точно так же, как не реагировал на ярость Мо, Сиканоин не обращал внимания и на Ли Мина. Не только потому, что не желал сближаться с ним или беспокоился за куклу. На самом деле Хейзо просто не хотел терять концентрацию, чувствуя, что сил у него всё меньше, а развязка как никогда близка и все обстоятельства сложились в его пользу. Детектив просто не мог позволить себе отвлечься даже на толику мига и, уже даже привычно для Мина, просто зашёл первым в комнату и захлопнул перед его носом дверь, закрывшись на замок.

И только оставшись один на один с тишиной комнаты, Хейзо, привалившись спиной к двери, позволил себе выдохнуть через рот и немного расслабить напряжённые плечи. Теперь уже точно всё, он пришёл, они остались в безопасности, теперь можно поставить точку в этой фазе дела. Осталось немного.

Сиканоин положил куклу на кровать лицом вниз, вытащил из его спины все трубки с креплениями и сложил на полу, чтобы не мешались. Этой странной мерцающей в них жидкости сохранилось ещё достаточно, чтобы она начала разливаться по рукам, одежде и кровати, снова сковывая всё холодом. Руки задрожали, и Хейзо поморщился, закусив губу. Только этого не хватало!..

Пришлось снять с кровати всё бельё и оттереть с себя простынёй эту субстанцию. Это немного согрело пальцы, а думать о том, что теперь весь комплект белья безвозвратно испорчен, детектив пока что не может. Теперь ему нужно снять с куклы одежду, что немного сложно: безвольное тело скорее мешает, чем помогает процессу, а просто разорвать кимоно по швам Сиканоин не может, потому что шёлк очень крепкий и этот вариант банально дольше, чем просто бороться с неповоротливым бессознательным кукольным телом.

Теперь кукла, освобождённый от кимоно, лежит на кровати лицом вверх, а Хейзо нависает сверху, как будто врач, который готовится к операции. Хотя примерно так всё и было.

«Теперь мне нужно открыть у него эту дверцу и там найти место, куда поставить Сердце Бога», — на первый взгляд ничего похожего на кукольной груди не было. Но детектив знал, что там всё есть — он был свидетелем, хотя ему и не разрешили тогда смотреть, да и он знал секрет от самой Райден Эи о том, как именно и что именно делать. Он сжал гнозис в ладони покрепче и сосредоточенно посмотрел на куклу элементальным зрением, как когда-то это делал с той загадкой от Эи. Распутывал элементальные узоры, что с каждой секундой становились всё чётче, и это было сложнее той забавы, которую детективу предлагала богиня. Оно и понятно, ведь сделать за минуту безделушку и создать бога — две разные вещи. Но Хейзо не сдавался и продолжал распутывать сложный клубок защиты.

«Если это до сих пор так сложно, то это значит, что он не мёртв. Как бы этот процесс не выглядел у куклы, в неактивном, мёртвом теле не происходит настолько сложных процессов. Он без сознания, но живой. Всё ещё живой. Я... успеваю», — наконец божественная защита поддалась и детектив смог открыть божественное нутро.

Здесь дыхание Сиканоина впервые сбилось, и он пошатнулся, едва устояв на ослабевших ногах. Всё-таки даже самый гениальный человеческий разум не мог в себя вместить всего разом, и взгляд на сложное внутреннее устройство бога отдался болью в висках.

«Нормально, мне просто нужно поставить сердце. Просто разобраться, куда. У меня есть подсказка от Эи, она явно в тот раз положила руку на то место, где предназначено быть этой детали, и я всё ещё могу видеть элементальные линии», — Хейзо быстро и влажно делает вдох, получается только шмыгнуть носом и сглотнуть солоноватый привкус во рту. Слишком сосредоточенный на постижении божественного устройства, он не заметил, что из носа потекла кровь. Не как в тот раз на чаепитии с принцессой Бездны — настоящая. Одна тёплая красная капелька падает на белоснежный фарфор.

«Нашёл!» — отследив все взаимосвязи и все линии странных узоров, Сиканоин наконец выяснил, что ему нужно сделать. И... он предполагал, что так будет, но всё равно напрягся и задышал чаще, осознав, что прямо сейчас должен будет вытащить из куклы одну деталь и заменить на другую. Насколько это безопасно для него? Насколько быстро это нужно сделать? Что произойдёт после?

В памяти был лишь умиротворённый, спокойный и мелодичный голос Райден Эи, интонация которой как будто сообщала, что ничего плохого не произойдёт. Она сказала тогда, что могла бы сохранить бой сердца Хейзо в кукольном теле. В Вечности. Эта самая Вечность неподвижно распластана прямо перед детективом, а его сердце он держит в правой руке. Левой он хватается за круглый камень с гравировкой Полярной Звезды и, ухватившись покрепче, тянет его на себя.

Камень плавно выходит из кукольной груди без звуков и эффектов, просто оставаясь в ладони Сиканоина обыкновенным предметом, который не издаёт странных звуков, не светится и не колет пальцы крохотными иголочками энергии электро.

Дыхание Хейзо сбилось второй раз, и в глазах потемнело, из-за чего он, ненавидя себя в этот миг, задержался на секунду перед тем, как положить Сердце Бога внутрь куклы на замену фатуйскому камню, заканчивая это божественное дело. Корпус куклы закрывается, на миг очень ярко блеснули фиолетовым узоры на его теле и сразу же исчезли, словно их и не было.

Неподвижная тишина давила на плечи детектива своей неизменностью.

— Сработало?.. — Сиканоин приподнял куклу за плечи, но его неестественно запрокинутая голова красноречиво говорила о том, что всё осталось как прежде.

«Что-то не так? Я где-то ошибся? Где? Почему он не приходит в себя? Или стоп... я тороплюсь с выводами. Придти в сознание, вероятно, не секундное дело даже для богов, особенно...»

— Руки убери.

Погружённый в свои мысли и сконцентрированный на достижении нужного результата, Хейзо с запозданием осознал, что кто-то говорит вслух. А когда до него дошло, он вздрогнул и... вздохнул с неподдельным облегчением, улыбаясь. Детектив много хотел сказать кукле, ещё больше узнать от него. У Сиканоина было много планов, которыми он должен был поделиться, но ничего этого не случилось.

Усталость и напряжение последних дней сказались на состоянии детектива, и он просто отключился сразу после того, как осознал, что справился со своим делом и выполнил его, как и хотел, с идеальным результатом.

Пришедшая в себя кукла остаётся сидеть на кровати, поперёк которой упал без чувств человек — смертельно уставший, но, безо всякой на то причины, невероятно счастливо улыбающийся.